имущество супругов находится в пользовании мужа моей доверительницы. Поэтому прошу суд обеспечить иск, возложив ответственность за сохранность имущества на ответчика.
– Я удовлетворяю заявленное ходатайство, – поразмыслив, решил судья. – Определение получите на руки завтра. И не позднее чем за неделю до следующего заседания представьте суду уточненный иск, или я исключу пункт о пауках и паутине из состава имущества супругов. Вам все ясно?
– Конечно, ваша честь, – сглотнув, пообещала адвокат. Выходит, просто посчитать пауков не получится, придется отлавливать, а то вдруг они потом разбегутся?!
– Но я возражаю! – вдруг взвилась госпожа Блаваш. – Почему это я должна отдавать ему часть своих украшений?!
– Каких это – ваших? – в голосе судьи отчетливо прорезалось раздражение. – Истица, выражайтесь точнее!
– Нууу… он сказал, что хочет украшения мумий! А они мои!
– Имеется в виду, что драгоценности и предметы роскоши являются собственностью одного из супругов, – подсказала госпожа Громова.
– Не ваши, – въедливо уточнила адвокат Найриэль. На возвышенную эльфийскую деву она походила только внешне. – А трех мумий эпохи Туагладешей.
– Мои! – капризно топнув ногой, закричала госпожа Блаваш. – И летучие мыши, и пауки тоже! Это же для моих зелий, ну зачем они ему?!
– Госпожа Громова, уймите свою клиентку, – устало попросил судья и добавил для госпожи Блаваш: – Истица, не устраивайте истерики. Суд не обязан разъяснять вам нормы права, спросите своего поверенного, она вам подтвердит, что имущество, предназначенное для профессиональных занятий одного из супругов, все равно является общим совместным. Но вы не переживайте, мышей и пауков я передам вам, – судя по всему, судье хотелось добавить что-то вроде: «Они вам подойдут!», – однако учту их при определении общей стоимости имущества.
Пока госпожа Блаваш молча хватала ртом воздух (похоже, она не привыкла к отказам в чем бы то ни было), судья закончил:
– Итак, слушание дела переносится…
Ему самым бесцеремонным образом не дали договорить.
– Ваша честь, есть ходатайство, – вдруг сказал тот самый дядька с банкой в руках, который до сих пор тихонько сидел в углу. Он прочитал с бумажки – запинаясь, по слогам: – О привлечении третьего лица – могильного червя Васисуалия, выступающего в своих интересах и интересах своих несовершеннолетних детей…
С этими словами он откупорил банку, и оттуда выглянул удивительно упитанный червяк с мою ладонь размером.
– Васисуалий – это я! – важно объяснил он, оскалив зубы.
Ой, по-моему, у червей не бывает зубов!
Наверное, я сказала это вслух, потому что он повернулся ко мне и сообщил нагло:
– А у меня – есть! Вот справка, что я – несчастная жертва экспериментов вот этих двоих!
Он кивнул в сторону разом онемевших супругов и смахнул хвостом невидимую слезинку.
Самые крепкие нервы оказались у судьи.
– Итак, – откашлявшись, начал он, – вы хотите участвовать в деле как третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований на предмет спора?
– Почему это? – возмутился червяк. – Заявляющее! Степан, отдай судье мой иск.
Рук у этого существа все же не было.
– Хм, – только и сказал судья, принимая бумажку. – И чего вы хотите… Васисуалий?
– Право пользования кладбищем! – нахально заявил червяк. – А то знаю я этих людишек: пока они могилки делить будут, хоронить же никого не разрешат! А мои детки, мои бедные детки умрут с голода! Людишки могут годами за пауков судиться, а нам что, голодать?!
– Ваши требования понятны, – сдавленно проговорил судья. Видимо, и его самообладание имело свои пределы. – Я допускаю вас к участию в деле. И переношу слушание на две недели…
Эти недели в офисе тянулись невыносимо долго.
Мы были подчеркнуто, предельно вежливы друг с другом, только если госпоже Громовой это не причиняло ни малейших неудобств, то о нас со Стэном этого не скажешь.
Мои нервы были натянуты, как гитарные струны, и я вздрагивала от любого громкого звука, морщилась от резких запахов,
