стал оценивать их более объективно.
Проехал автобус с детьми – должно быть, их везли с какого-то праздника. У некоторых были круглые шарики с мерцающими внутри огоньками, другие примеряли маски или шляпки – Брейн не успел разглядеть, поскольку часть его внимания все же была отвлечена на «личную систему безопасности».
Даже краем глаза он ухитрялся замечать подозрительные детали – притормаживающие без причины авто, пешеходов, останавливающих на нем взгляд. Блеск линзы в темном окне, звук, похожий на щелчок предохранителя – вот тут слева, – совсем рядом.
Но это щелкнул замок на сумочке, и его обогнала женщина с поразительной фигурой. В армейской среде про таких говорили – «идет как пишет». Ну а эта пишет так пишет! Линии, изгибы – все было безупречно.
Не успел Брейн прибавить ходу, чтобы подольше держаться вблизи нее, как вдруг распахнулась дверь какого-то парикмахерского салона, и из нее выскочил какой-то мужик, сбив красотку, которой любовался Брейн, и помчался по улице.
– Извините меня! – крикнул он с опозданием и вскоре затерялся среди толпы. А Брейн бросился на помощь к пострадавшей и, подняв ее, подставил руку, чтобы она, прихрамывая, могла отойти к стене и не мешать пешеходам.
– Вот урод, а? Вы видели? – посетовала она и в ее глазах стояли слезы обиды.
– По-моему, он какой-то сумасшедший, – предположил Брейн. – Как вы – ничего не вывихнули?
– Немного лодыжка ноет, но это старое растяжение. Давнишнее, – сказала женщина и, вспомнив, что говорит с мужчиной, стала одергивать платье и машинально поправлять прическу, хотя волосы у нее были идеально приглажены и собраны в пучок на затылке.
– Эй, а я вас знаю, – сказал Брейн, улыбаясь.
– Да? – удивилась она, взглянула на него снизу вверх, махнула ресницами и снова принялась приводить себя в порядок и проверять сумочку. – А я вас не знаю.
Она достала платочек и промокнула глаза.
– Ну все, я успокоилась. А то как представлю, что бы было, если б я шла ближе к двери. Он бы тогда меня этой дверью снес…
– Вы идти можете?
Женщина провела рукой по стройной голени.
– Ничего, вполне терпимо.
Потом распрямилась и, еще раз взглянув на Брейна, заметила:
– А ведь я вас тоже помню. Вы были во дворе полицейского отделения, куда мы приезжали.
– Да, – кивнул Брейн, зачарованно глядя на красавицу. Теперь, когда она улыбнулась, он почувствовал, как от нее начинает исходить то тепло, что он ощутил тогда, во время их первой встречи.
– А знаете что, я с утра ничего не ел и как раз шел где-нибудь перекусить. Может, вы составите мне компанию, а потом я довезу вас домой и, если нужно, донесу до двери. А машина у меня вон там, на островке безопасности.
– А если я не пойду с вами в ресторан, то вы меня не отвезете? – улыбнулась девушка.
– Отвезу в любом случае.
– Тогда идемте в ресторан, я бы тоже чего-нибудь съела, – улыбнулась красотка и взяла Брейна под руку. – Куда пойдем?
– Я не знаю, я недавно в городе.
– Тогда в «Золотой павлин», это практически за углом.
– Ведите.
И они пошли. Девушка прихрамывала, но уверяла, что чувствует себя хорошо.
– Меня вообще-то Эрникой зовут. А вас?
– А я – Томас, – ответил Брейн, чувствуя, что его голова кружится так, будто он принял спецсредство, какие принимали при ранениях, чтобы сохранять боеспособность.
Пару раз ему приходилось прибегать к таким средствам, но эта девушка действовала на него именно как спецнаркотик, а когда она, распахивая глаза, смотрела на него в упор, он прямо видел их сияние и чувствовал, что не может дышать. А еще начинали ныть сшитые когда-то ребра.
