там все производятся из пластика, строительного железа и просроченных устаревших чипов. А вы живой.
– Просто я был в Метрополии проездом. И, честно говоря, не ожидал, что увижу кого-то кроме суперколверов, гоберли или канзасов. А уж о том, чтобы встретиться с такой, как вы…
Брейн развел руками и попробовал безалкогольное пиво.
– О! А это неплохо!..
– Разумеется, неплохо, а вы решили, что я вас отравить хочу!
Они посмеялись, и Брейн поймал на себе немного другой взгляд Эрники. Он был какой-то более уютный, мягкий, а не то оружие завоевательницы, которым она его до этого награждала.
– Ну, теперь-то вы понимаете, что мои действия продиктованы скорее смущением, чем недоверием к вам, Эрника.
– Это у вас профессиональное, – сказала она, и тут подошел официант, начав выставлять на стол принесенные блюда.
Когда он ушел, Эрника указала пальчиком на сервированный стол и спросила:
– Вы не хотели бы что-то переставить, Томас? А я отвернусь – посмотрю на бар.
– Хорошо, посмотрите на бар, но не слишком быстро – я за вами просто не успеваю, – принял правила игры Брейн, и они снова посмеялись.
– Почему вы уделяете мне столько внимания, Эрника? Уверен, вы привыкли кушать киношных красавцев на завтрак.
– Киношные красавцы безвкусны, что бы о них ни писали в газетах, – ответил она. – А чтобы стать моим завтраком – эту привилегию нужно еще заслужить, и потом, мне больше нравятся суровые воины – все такие в шрамах, понимаете?
– Вы… говорите обо мне?
– Так точно, господин полицейский, – ответила Эрника и, схватив с блюда какой-то оранжевый овощ, ткнула в губы Брейна.
И он был вынужден это съесть – что-то острое и жутко пересоленное.
– Ну и как вам? – спросил она, подавляя улыбку.
– Именно так, как вам и хотелось, – ответил Брейн, севшим от остроты голосом.
– Спрашивайте!
– О чем?
– О том, о чем хотели спросить.
Брейн сделал вид, что все еще борется с последствиями сверхострого и суперсоленого овоща, чтобы только выиграть время.
– Вы медик по специальности?
– Томас, вы не это хотели спросить…
– С чего вы взяли?
– А давай на «ты»! – предложила она.
– Может, что-то скушаем? – начал соскакивать на фланг Брейн.
– Ты против?
– Я всегда только за, – ответил он, поднимая руки в символе примирения.
– Так что ты хотел спросить, Томас?
– Откуда ты знаешь про мои шрамы? – вынужден был произнести он. Здесь она победила.
– Все твои шрамы, Томас, прописаны на твоем лице.
– На лице?
– Глупый, – она улыбнулась и, взяв еще один острый овощ, забросила в рот и тщательно прожевала, показывая, что они здесь на равных. – Уже жалеешь, что поднял такое золотце с асфальта, Томас? – с издевательской ноткой поинтересовалась она.
– Там все выглядело немного иначе и… перспективы. Тогда мне казалось, что они есть, – честно признался Брейн, бросая в бой последние резервы.
– Говоря о шрамах на твоем лице, я имела в виду твой взгляд – взгляд бывалого, много пережившего человека, хотя ты далеко не старик.
– За «далеко не старик» спасибо.
– Пожалуйста. А что касается перспектив… Они были тогда, они и сейчас никуда не подевались, Томас.
Сказав это, Эрника встала и, перегнувшись через стол, крепко его поцеловала, а потом села на место и принялась за еду.
«Вот сука», – подумал Брейн, понимая, что близок к потере всякого контроля за ситуацией.
