Они вышли на сам двор, и пришло время удивляться самому Брейну: на всей территории бегали дети. Светили фонари, время было позднее, а малыши гоняли мяч, качались на качелях, которые Брейн прежде не замечал, и играли в салки на окруженной сеткой площадке.
– Странно, что раньше я их тут не видел, – сказал Брейн и вспомнил, что уходит утром, когда эти дети еще спят.
В подъезде у лифта они встретили соседа Брейна по лестничной площадке – слегка нетрезвого суперколвера, в квартире которого постоянно что-то гремело. В этот раз он прошел мимо, погруженный в свои мысли.
Лифт открылся, Брейн с Эрникой вошли в кабину и стали подниматься.
– Я бы не смогла жить в таком доме, – призналась она.
– Пожалуй, – согласился Брейн. – А мне – ничего.
Квартиру Брейна Эрника нашла «достаточно приличной».
– По сравнению с тем, что там во дворе и в подъезде, это еще ничего, – заметила она после того, как осмотрела комнату, кладовку, кухню и ванную.
– Ты основательная девушка, – заметил ей Брейн.
– Все женщины такие. Но вот только тени… Их у тебя слишком много…
– Я уже привык не замечать их, – отмахнулся Брейн, садясь в скромное потертое кресло.
– Если ты будешь делать вид, что не замечаешь их, они начнут увеличиваться в размерах.
– И что же делать?
Эрника расстегнула сумочку и достала никелированную коробку.
– Вот, эта штука их отпугнет.
– А что это? – спросил Брейн.
– Я ношу ее с собой, потому что иногда они меня донимают – в любом темном подъезде становится еще темнее, если там есть тени. И тогда я делаю вот так, – с этими словами Эрника нажала какую-то кнопочку, и Брейн тотчас заметил проявившийся эффект – как будто в комнате включили дополнительное освещение.
– Пока я здесь – она будет работать. А потом ты купишь себе такую же.
– Дорогая штучка?
– Двести чаков. Как три сегодняшних ужина.
– Кстати, об ужине – ты не хочешь чего-нибудь попить? Алкоголя у меня нет, но можно сделать что-то из кубиков.
– Сделай из кубиков – я не против. Если есть витаминизированный «оранж» – это лучше всего.
– Вроде где-то был.
Пока Брейн колдовал с напитком, Эрника включила терминал кабельной сети и нашла какой-то канал с фильмами.
– Ты разобралась? – удивился он, возвращаясь с двумя кружками. – А я сделал пару попыток да и бросил. Только и сумел, что добраться до каких-то новостей, но они мне пока неинтересны – я же не местный.
– Да уж, тебе нужно обживаться, ты слишком выделяешься из толпы.
– А чем я выделяюсь?
– Тем, что ты другой.
– Но эту одежду мне покупал местный парень.
– Я не об одежде. Ты другой, ты не здешний. Ты не так ходишь, ты не так держишь голову, даже на женщин ты смотришь иначе.
Эрника улыбнулась и, подойдя к шкафу, достала полотенце, простыню и одноразовые тапочки.
– И как же я смотрю на женщин? – уточнил он.
– Сочувственно.
– Сочувственно? Неожиданное мнение, – удивился Брейн и поставил на столик кружки с «оранжем». – Это плохо или хорошо?
– Это зависит от женщины. Ладно, я пойду освежусь, а ты смотри новости – может, будет что-то интересное.
И она ушла, захватив сумочку.
Вернулась Эрника через четверть часа, закутанная в простыню, как в какую-то экзотическую одежду. Тапочки на ногах делали ее такой домашней и трогательной, что Брейн не удержался от умильной улыбки.
Она положила сумочку на кресло, а платье – на его спинку. Потом подошла к столику и села на узкий диванчик рядом с
