Не смотря больше наверх, взяла кувшин и хлеб. Лоток тотчас уполз обратно.
Жди. Лежи. Спи. Копи силу.
Так легко сказать и так трудно сделать.
Что сейчас творится в Норд-Йорке? Что с мамой, с папой, с братиком? Поправляется ли Фанни? Что теперь будет с ними, когда лорды наверняка знают, что она, Моллинэр Блэкуотер, – не одна из них, а самый обычный магик? Подвергнут релокации, как это называется?
Пусть только попробуют, сжав зубы, посулила Молли.
И вновь услыхала ехидное – сказать легко, ты сделай!
А вот и сделаю, сердито оборвала она саму себя. Просто сделаю, когда время придёт!
Медленные и томительные часы Молли провела, лёжа на спине с закрытыми глазами и смакуя вернувшуюся силу. Она старалась одним лишь напряжением воли заставить теплеть или холодеть пальцы, старалась пустить волну жара по телу, от плеч к пяткам и обратно. Магия повиновалась, но как-то неохотно. Простого «локоть-ладонь-пальцы» не хватало, Молли ощущала, что нужны какие-то ещё действия, может, знаки или символы, может, те самые «заклятия», о которых жужжат во всех сказках, может, что-то ещё – травы? Иное?
Эх, вновь подосадовала она, сколько же я ещё не знаю…
День миновал, а за Молли так и не пришли. На прогулку не выводили, и могло показаться, что вообще забыли, если бы вечером не спустили ещё один кувшин с водой и большой ломоть хлеба.
Лорды ждут. Но чего? Или уже перестали? Они собирались на Острове Крови, чтобы, возможно, принять её в свои ряды, а вместо этого получили «просто ещё одного магика», каких тут наверняка побывало несчётное множество.
Какой у них к нему (то есть к ней) может быть интерес?
Наверное, уже разъезжаются…
И это было, конечно же, ей на руку. Чем меньше бойцов, подобных Бедфорду или Сомерсету, тем лучше.
Ночью – если это была-таки ночь – Молли не спалось. Сон упрямо не шёл, и она мерила шагами «стакан» от стены до стены, ровно шесть шагов.
Когда? Когда? Когда?
Вперёд-назад, вперёд-назад…
Что-то шевельнулось на койке. Молли продолжала мерять камеру шагами и даже головы не повернула – за ней могут наблюдать, за ней наверняка наблюдают.
Походила, походила и наконец села.
И, конечно же, не ошиблась.
– Пи-пи-пи…
Молли делано зевнула и потянулась. Скинула ботинки, легла, укрываясь одеялом и нарочно крутясь с боку на бок, то поджимая колени, то вновь вытягивая так, чтобы покрывало всё время было в движении.
– Это я-а, – тихонько шепнули ей на ухо.
Яринка умела сжаться в такой клубочек, что со стороны нипочём не догадаешься о её присутствии.
– Слушай, чего скажу! Ой, чего скажу!..
– Н-ну-у-у… – сквозь зубы не то прошептала, не то просвистела Молли.
– Спенсер, граф, тебе весть шлёт. И просьбу.
Молли заморгала. Сказать, что она удивилась, – это ничего не сказать.
– Прячь магию. Он думает, что ты сможешь. Иначе всё будет очень-очень плохо.
– Постой, погоди! Ты откуда всё это узнала?! – яростно зашипела Молли.
– Сам сказал.
– Как? Когда? Да не тяни ты, а то… а то укушу!
– Я тут всё по ихнему Найт-холлу шарилась, смотрела и слушала. Много где побывала – с Кейти тоже плохо, кстати, – а потом до нашего графа добралась. Сидел он грустный такой, в печалях, – я под дверью прошмыгнула, посмотреть – и тут девятый эрл наш возьми и скажи, вернее, пробормочи: «Если б она магию сумела в клубок!..»
– Магию сумела в клубок? – недоуменно повторила Молли.
– Ага. Стол у него бумагами завален, чертежами, диаграммами. Карандаши всюду валяются, машинка счётная стоит, тебе б понравилась, на парy такая; смотрел лорд в расчёты, смотрел, затылок чесал, бормотал что-то, а потом и говорит – про магию в
