то пала первая из по-настоящему важных для венедов крепостей. Теперь высвободившиеся силы можно бросить к Бранибору, падение которого ударит не только по войску венедов, но и по их духу. Бранибор для них не только город, но и символ.
Зато, с другой стороны, все было куда сложнее. Хорошо защищенные города венедов приковывали к себе войско империи. Пусть на него, Бернгарда, императрица-мать возложила лишь задачу отвлечь часть венедских сил, но ему-то хотелось большего. Громких побед, богатой добычи, возможности получить для своей Саксонии хотя бы часть земель бывших марок Северной и Биллунгов. А вместо побед – топтание войска под стенами крепостей, ожесточенное сопротивление венедов, большие потери… И почти никакой добычи.
Богом проклятый Серпск! Там войску достались скудная добыча и множество неприятностей. Поняв, что враги уже на улицах города, что они проиграли, эти идолопоклонники даже не думали сдаваться. Они предпочитали поджигать собственные дома и с безумными улыбками на лицах бросаться в свой последний безнадежный бой. Убеленные сединами старики, совсем еще юнцы, даже немногочисленные женщины… Немногочисленные, потому что большая часть ушла куда-то в глухие леса, захватив с собой детей. А искать их в лесах… Бернгард был наслышан о том, что такое поиск венедов в лесах. Занятие очень опасное и не обещающее успеха. Зато получить прилетевшую из зарослей стрелу, провалиться в волчью яму или ощутить, как на ноге смыкаются стальные зубы капкана – это завсегда. Лишь ближе к зиме, когда опадала листва, становилось легче. В заснеженных лесах и прятаться сложнее, и устраивать засады тоже. Сложнее, но не невозможно.
Но ждать до зимы… Невозможно. Зато двинуть освободившиеся войска к Бранибору – это да. И сделать это нужно было уже завтра. Тем более, что воины маркграфа Лаузицкого должны были усилить его поубавившееся после взятия Серпска войско. Да и немногочисленные пленники под пытками кое-что рассказали.
Стук копыт… Бернгард даже не подумал обеспокоиться, зная, что всюду сопровождающие его рыцари свиты способны защитить сюзерена от любой опасности. Ну, кроме нападения действительно крупного отряда, которому тут просто неоткуда было взяться.
Пленники… Палачам приходилось изломать большинство из них до вида, который уже мало общего имел с человеком. И то говорили далеко не все. Некоторые просто откусили себе языки, захлебываясь кровью. А с безъязыкого и спросить нечего. Хотя почти все местные венеды были грамотны, правда, разбирать эти фигурки, которые они называли рунами…. Мало кто был на это способен.
И все же кто-то из пытуемых заговорил, кто-то, мешая чернила с кровью, написал прыгающими и неровными строками то, что от них требовали. Все, кто сидел в Серпске, твердо верили, что вот-вот придет помощь. Венедские князья приказали держаться и верить.
Верить… Бернгард видел тех, кто воплощал эту самую веру. Жрецы, хотя их зачастую невозможно было отличить от обычных воинов. Разве что у некоторых доспехи были расписаны странными символами, да сражались они не просто ожесточенно и не чувствуя боли от ран, но как-то… по-особенному. Потом герцог Саксонский вспомнил, что ему рассказывали про таких жрецов. Правда, про тех, которые на подвластных Киеву землях, но эти язычники похожи друг на друга, отличаясь лишь незначительными мелочами. Это он понять успел.
Воины храмов… Храмовники. Жрецом некоторых богов у славян вообще нельзя было стать прежде, чем пройти через эту ступень. Сначала участие в войнах и набегах, а лишь потом полное посвящение в жрецы. Да и то до старости или увечья такие вот храмовники не прекращали воевать наряду с другими воинами. Что тут сказать, даже один из владык Киева, Олег Вещий, был по слухам не только правителем, но и одним из жрецов. Нынешний же придворный жрец постоянно сопровождает в походах князя Хальфдана Мрачного, а порой ведет в бой одну из частей его войска. И это среди них является нормальным, привычным. И кое-что из этого и церкви, чтящей единственно истинного бога, не мешало бы использовать. Тех же храмовников, но истинных, а не поклоняющихся нечестивым идолищам. Идолищам, которые в Серпске, к счастью, сгорели, оставив после себя лишь головешки и чадный смрад. Бернгард лишь немного жалел насчет того, что спалить идолов самим не получилось. Перед тем, как погибнуть от рук добрых христиан, жрецы сами запалили храм ложных богов.
– Ваша светлость, у меня дурные новости, – произнес, подойдя к герцогу, Клаус, один из рыцарей, личный вассал Бернгарда. – Дозоры заметили невдалеке отряды конницы. От боя они уклонились, зато обстреляли нас.
– Это ожидаемо, венеды и должны наблюдать за нами. Пусть, – отмахнулся герцог Саксонский. – Что с того, если они узнают, что мы двинемся к Бранибору?
– Наших дозорных обстреляли не из луков, из арбалетов, ваша светлость. У венедов нет конных арбалетчиков, они лишь у князя Хальфдана Киевского.
– Князь руссов прислал сюда часть своих войск, когда ему они нужны в Польше? Тем хуже для него…
– Или для нас, – процедил Клаус. – Даже нашей империи не всегда сопутствует удача на войне. Подумайте, что может случиться,
