Зато это можно было делать в помещении, где находился герцог Баварский. Сейчас рядом с ним не было никого, а сам он был занят, просматривая какие-то бумажные и пергаментные листы. Некоторые в раздражении отбрасывал в сторону, некоторые летели прямо на пол. Зато малая часть бережно помещалась в небольшой инструктированный слоновой костью ларец, стоящий на краю стола.
Генрих Строптивый обратил внимание на вошедших лишь тогда, когда его сын закрыл за собой дверь, сделав это с излишним шумом, чтобы привлечь внимание отца. Привлек, что тут сказать…
– Я же говорил, чтобы меня не… Сын? И ты?.. Что случилось?
– Здесь можно говорить свободно?
– Да, клянусь смертью Христовой! – прорычал герцог. – Слуг здесь нет, а охраняют меня те, кто не осмелится предать. Говори, женщина!
Жрица Лады позволила себе слегка улыбнуться. Выставляемые герцогом напоказ чувства могли многих запутать, создавая облик грубоватого и не любящего слишком задумываться вояки. На самом же деле при необходимости Генрих Строптивый мог изображать почти любое чувство, от безграничной любви до лютой ненависти. И определить, где истина, а где ложь, могли далеко не все. Вот и сейчас он был спокоен и собран. А грозный рык – это лишь попытка подействовать на нее. Забавная, но бесполезная. Ее слишком многому научили. Да и до обучения назвать робкой и пугающейся громких криков ту, которая убила не один десяток степняков- людокрадов…
– Войско Бернгарда Саксонского не будет угрожать вам, герцог.
– Почему?
– Самого войска скоро не будет, – мило улыбнулась жрица. – А мертвецы в Нави, они в наш мир еще долго вернуться не смогут и уж точно не ради того, чтобы помочь вашим врагам.
– А Конрад Швабский в Польше, – призадумался Строптивый, поглаживая свою небольшую ухоженную бородку. – И если я не буду досаждать его землям, то он не бросит все и не примчится сюда, чтобы сохранить свои владения.
– Именно так, герцог.
На эти ее слова Генрих Баварский не обратил ни малейшего внимания. Равно как и на то, что девушка сама, без его позволения, присела на стул с высокой резной спинкой. Сейчас Генриху вообще было не до мелочей вроде этикета. И Градимира это понимала, потому и позволила себе такую вольность. К тому же ей было что еще сказать, но уже не просто так.
– Хотите еще узнать одну полезную для вас тайну?
– Хочу. Но, слыша такой вопрос, понимаю, что просто так мне ее не откроют. Что хочет от меня ваш князь? И стоит ли это того?
– Вам виднее. С кем у вас должна состояться встреча, чей посланец прибывает к вам, герцог, втайне от всех?
И сразу же Генрих Баварский расслабился. Даже не скрывал того, что этот вопрос его ничуть не тревожит.
– Легат Папы Иоанна Пятнадцатого.
– Но он же…
Градимира изумилась, потому как легат Папы Римского Ласло Фидеш прибыл в Тренто еще вчера, причем совершенно открыто. И не делал тайны, что послан Святым Престолом ради того, чтобы передать герцогу Баварскому пожелание прекратить войну одних христиан против других в то время, когда войско Священной Римской империи бьется с мириадами идолопоклонников, защищая истинную веру. А потом изумление исчезло, сменившись пониманием довольно простенькой, но сработавшей хитрости. Так что ее следующие слова были совсем другими:
– У легата есть для вас, герцог, и иные слова, идущие от Папы?
– Да, есть.
– И о чем они?
– Я ответил на вопрос. Жду ваших слов, которые были обещаны.
Градимира склонила голову, признавая правоту Строптивого.
– Корабли Эйрика Петли перекрыли Эльбу. И будут держать ее перекрытой столько времени, сколько понадобится князю Хальфдану для окончательной победы в войне.
– Войска, отправленные императрицей-матерью в Данию, не смогут вернуться, даже если захотят, отец! – воодушевился юный Генрих. – И часть саксонских земель отрезана…
– Я помню карту империи, сын, – улыбнулся Строптивый, довольный тем, что его наследник старается вникать в дела как военные, так и политические. После этого продолжил, но обращаясь уже к посланнице Киева. – Это мне пригодится. Что до тех слов,
