медноголовые терпят, не отступают, не разбегаются – значит, камней и огня нужно больше, больше, еще больше!
Изувечить их всех, смять, сжечь, испепелить!
Однако бог войны был прав: запасы камней и огня на стенах не могут быть бесконечными. И когда потоки масла и ливень камней стали заметно ослабевать, Переслав дал отмашку, и дружина Одина – опытная, слаженная, не боящаяся смерти, состоящая из непобедимых скифов и могучих воложан, – бросилась вперед, промчалась две сотни шагов открытого пространства и, пройдя сквозь призраки своих павших товарищей, неожиданно слитно врезалась в щиты растерянных перед происходящим египтян.
Половина защитников так ничего и не поняла, когда вместо призрачных наконечников им в шеи ударили настоящие, кремниевые и сланцевые. Другую половину неожиданный напор просто опрокинул, и заливающий улицы поток чужих воинов прошел по их животам.
Варан пал…
Картена открылась путникам на второе утро после выхода из Варана. Это тоже был порт возле уютной бухты, готовой дать мореходам безопасный приют в любой шторм. Те же каменные стены, те же зеленые сады окрест, те же надвратные башни. Судя по ним, ворот в Картене было даже три – хотя размерами он заметно уступал Варану. А в остальном…
Не Царьград, конечно, но смысл остановиться был.
– У нас есть два варианта, братья мои! – громко произнес великий Один, на широко расставленных ногах наблюдающий за приближением берега. – Кровавый, но быстрый – или мирный и рискованный. В первом – я выбиваю ворота сразу после высадки, едва только их захлопнут. Во втором – моя возлюбленная Фригг к завтрашнему рассвету лишает силы все здешние обереги, а потом наша отважная Валькирия насылает на защитников призраков, под прикрытием которых мы пробираемся внутрь. Опасность одна: до рассвета египтяне успеют завалить изнутри ворота до самого верха и расковыривать их придется очень долго и трудно. Если сюда уже дополз слух о нашей тактике в прежних набегах, то именно так картенцы и сделают, можете быть уверены. После чего снести стену окажется проще, чем открыть врата.
Ближние воины склонили головы, но ничего не ответили. Ведь на самом деле это был не вопрос, а объяснение. Объяснение тому, зачем бог войны поведет под огонь, копья и камни именно их, живых людей, а не призраков.
Дубовые кили со зловещим шипением вспороли песок, пришельцы споро повыпрыгивали на берег и, не тратя время на установку сходен, поспешили к крепости.
Там шла испуганная суета – местные жители со всех ног бежали к воротам, загоняли в них осликов и коз. Некоторые прыснули к причалам под стенами, другие рванули округ – дальние ворота показались им более безопасными. Створки начали медленно смыкаться, и щель между ними исчезла как раз к тому мигу, когда нежданный гость с десятками возбужденных спутников приблизился на расстояние броска.
– Х-ха! – жалобно треснул правый подпятник, пока стражники спешно бежали с улиц на башню.
– Х-ха! – снова хруст, и караульный начал торопливо высекать искры в жаровню.
– Х-ха! – еще удар! А жаровня еще не горела, и опечатанные номархом кувшины с маслом продолжали прятаться в тени оружейного склада.
– Х-ха! – стражники наконец-то поднялись на башню, и наверху сразу стало тесно и шумно.
– Х-ха! – воины, поправляя шапки из просоленного полотна, торопливо разбирали луки и дротики, выходя к краю стены, несколько крепких мужчин потащили за ручки тяжелые кувшины, поставили их над аркой. Хотя ломать печати правителя никто пока не рисковал.
– Х-ха! – наконец-то полыхнула солома на жаровне. Караульный быстро подгреб угли, и все облегченно вздохнули.
– Х-ха! – треск стал оглушительным, башня ощутимо дрогнула. Радостно завопили пришельцы и кинулись вперед.
– Бей их! – Стража принялась торопливо метать вниз все, что попадалось под руку: копья, дротики, камни. Однако пришедшие с моря чужаки закрывались плотными и тяжелыми деревянными щитами, и нанести им заметный урон никак не удавалось.
– Масло! – Печать наконец-то сорвали, подняли и опрокинули кувшин. Кто-то сунул в густую струю льющегося масла догорающий пучок соломы, и поток тут же превратился в текучее пламя. Однако чужаки бежали и бежали – отбрасывая загоревшиеся щиты, шагая в самый огонь, перепрыгивая полыхающие лужи. Похоже, толстая меховая одежда позволяла им не бояться жара, смертоносного для всего живого.
Вниз полетели валуны, потом еще два кувшина, опять камни. А внизу слышался стук палиц и топоров, треск ломаемых щитов, крики ярости и ужаса, предсмертные стоны.
Отбегая за очередным кувшином масла, один из мужчин глянул через край вниз. Замер.