– Вы молодцы, смертные! Уважаю! – весело крикнул храбрым врагам бог войны. – А теперь… Умрите!!!
Великий Один метнул свой молот в один отряд, в другой, разбивая плотное построение, потомки русалок и дружинники нажали – и оборона посыпалась, превращая битву в многочисленные схватки мелких отрядов и даже отдельных бойцов.
Бог войны нацелился на прижатую к реке группу египтян – и тут внезапно его сердце остановилось…
Этого мгновения хватило, чтобы ноги великого Одина подкосились, и он рухнул на землю под какой-то пальмой с резными листьями, перекатившись через плечо.
Сердце еще чуток помолчало, словно размышляя, и неспешно, устало сжалось.
Ударило снова.
Еще раз…
А еще через миг в ствол над головой воеводы северян почти на всю длину вошла стрела с золотым оперением.
«Точно стреляет девочка…» – подумал бог войны, приподнялся и быстро переполз к ближайшему дереву, прислонился к стволу с обратной от могучей Сехмет стороны, залег в корнях и облегченно перевел дух. Приложил ладонь к груди, отодвинул, поднес к глазам…
Пальцы оказались в крови. Значит, действительно стрела.
На таком расстоянии и почти точно в сердце! Львица в девичьем облике оказалась опасным противником. Отвлекся всего на миг – и сразу продырявила.
«А может, и в сердце попала? – вдруг подумал Викентий. – Просто стрела прошла навылет, а мы, боги, живучи до невероятности. Простой смертный уже обнимался бы с Валькой на пути в Валгаллу».
Он опустил веки и перевел дух, потихоньку приходя в себя. С дыркой от стрелы в сердце даже бог имеет право на небольшую передышку в сражении.
Впрочем, ранение вождя уже не имело для хода битвы особого значения. В одиночных схватках, на которые распалось сражение, короткие бронзовые мечи приносили не очень много пользы. Они не прорубали толстых зимних кожаных курток, а от шапок с толстой бараньей подложкой, рассчитанных на удар палицей, просто отскакивали – в то время как каменные топоры раскалывали бритые черепушки египтян даже сквозь щиты, которыми те прикрывались. И потому северяне – хоть и обливаясь потом, хоть и отирая поминутно глаза и чавкая влажными сапогами – но все равно быстро и безжалостно вырубали своих одетых в легкий лен поджарых врагов. Помешать этому не могли даже стрелы богини-львицы. Ведь потеря сотни бойцов в сражении тысячных армий ничего не меняла на кровавой чаше весов войны.
– Кажется, все, около полудня рядом с великим Одином появилась Валя, присела на корточки, распустила у бога войны шнуровку ворота и приподняла край доспеха из воловьей кожи, заглянула под него. – Кстати, дырка у тебя в груди запеклась, так что можешь больше не валяться.
– На какой-то миг я подумал, что мне конец, – пробормотал бог войны.
– Если честно, Вик, то на какой-то миг я уже собралась тебя забирать, – ответила богиня смерти. – Но ты успел оклематься быстрее, чем я до тебя добралась.
– Чертова львица! – Викентий приподнялся на локтях, выглянул из-за дерева и тут же встретился взглядом со злобно рычащей Сехмет. – Ух ты, Валька, у нее наконец-то кончились стрелы! Она меня видит, но не пытается продырявить!
Великий Один выпрямился во весь рост, широко ухмыльнулся и приветственно помахал львице рукой.
Богиня войны взревела, словно ей прищемили хвост дверью, схватила у ближнего воина копье, метнула от плеча.
– Проклятие! – Великий Один кувыркнулся и схватил щит. А копье вонзилось в то место, где он находился мгновение назад. Бог войны вскинул щит над головой – и крышка люка вздрогнула от удара, хрустнула, с внутренней стороны высунулся кончик сланцевого наконечника. Вес древка оттянул щит, не позволяя им пользоваться. Викентий спрятался за ствол и ударом молота расколол засевший в древесине камень, выдернул копье. Но тут в утоптанную землю рядом с ним впились когти двух львиных лап, а над головой славянского воеводы прозвучал торжествующий рык.
– Да ты кузнечик, а не львица! – охнул великий Один и метнулся в сторону.
Похоже, могучая Сехмет перепрыгнула полноводную реку так же легко, как бог войны скакал с ладьи на ладью во время морского сражения. Ведь она тоже была богом! Причем – всерьез разозлившимся, судя по тому, с какой силой вошел в землю наконечник копья. И она была богом вдвое большего роста!
Один опустил руку и разжал пальцы, призывая молот, откачнулся от одного выпада, второго, а потом ощутил сильнейший удар по щиколоткам и грохнулся на спину, тут же закрывшись щитом, и потому смертельный удар пришелся в древесину, пробив ее насквозь и вонзившись в пальмовый корень над левым плечом.
