Подойдя к нужной двери, она не стала стучать, а сперва решила прислушаться. Из каюты доносились голоса, причем Джер, кажется, разговаривал на повышенных тонах. Его собеседник отвечал тише, но слова тоже можно было разобрать.
– Ты должен попытаться. Ты ведь сам понимаешь, что он нам сделает, если самка не выполнит условия своей сделки. Нам нужно хоть что-то узнать.
– Я не могу. Моя память неотрывна от его, а его память поедена дрэ.
– Тебя собирали отдельно. У тебя свой Зодчий. Его-то ты помнишь! Он может что-то знать? Как ты вообще попал сюда?
– Меня просто отдали и попросили верно служить.
– Как его звали? Кому отдали? Как он выглядел?
– Высокий. Крупный. С большими руками.
Джер сдавленно зарычал.
– Глаза, голос, волосы… – он помедлил. – Ладно. Как вы оказались в море в последний раз?
– Мы стояли в бухте. Долго-долго. Мы должны были ждать именно в этом месте. Там мягкое дно и низко нависают скалы. На одной из них, кажется, стоит старый замок, но я не видел его вблизи. Да, мы ждали именно там. А потом ни с того ни с сего ло корабль взвыл, словно обезумел, сорвался с места, и мы все почувствовали… – речь прервалась мощным потоком помех, на фоне чего вопрос Джера был едва слышен:
– Боль?
– Да. Сильнейшую. Его, ло корабля. Дрэ появились уже через три дня. Сначала на штурвале. Потом на ростре. Вскоре они добрались и до меня…
Тэсс с усилием выдохнула. Последние слова прибор произнес сдавленным голосом. Почти человеческим. Повисло молчание. Но вскоре лавиби его нарушил:
– Корабль говорит во время бури. Когда я у штурвала, я слышу его бормотание. Если я назову тебе имена…
Тут его речь неожиданно оборвалась. Тэсс решила, что лавиби просто стал говорить тише, но тут дверь, перед которой она стояла, распахнулась. Мощная когтистая рука схватила ее за воротник и грубо втянула внутрь:
– Что, интересно?
Скуластое лицо полукровки было довольно близко от ее лица – Тэсс отчетливо видела сердитый блеск карих глаз, подрагивающие ноздри, темные полосы шерсти, тянущиеся от век через лоб и сливающиеся с линией роста волос.
Джер слабо, без особой угрозы – скорее, насмешливо – оскалился:
– Запах любопытства стал настолько сильным, что я просто не смог сдержаться. Что тебе тут надо, самка?
– Отпусти меня, – потребовала Тэсс, стукнув по державшей ее руке. – Совсем, что ли, рехнулся?
– Зачем ты подслушивала? – спросил лавиби, все же разжимая пальцы. – Я не знал, что это еще одна твоя дурная привычка.
– Я случайно. И я не услышала ничего особенного, кроме того, что ты опять обозвал меня… самкой!
Джера усмехнулся:
– Несомненно, это было важнее всего. Ладно. Проваливай, пока я добрый.
Тэсс не спешила уходить и покосилась на радио. Антенна была опущена, лампочки не мигали. Джер проследил за ее взглядом и покачал головой:
– Он не помнит ничего ценного о человеке, который построил это судно. Если это тебе интересно, конечно.
Тэсс кивнула и, немного собравшись с мыслями, решила кое-что проверить:
– А ты… находил что-то необычное, пока жил здесь?
Лавиби пожал плечами и направился к письменному столу, жестом предложив присоединиться. Тэсс еще раз покосилась на радио и послушно сделала несколько шагов.
У стола Джер выдвинул верхний ящик, в котором поверх счетов теперь были сложены самые разные предметы. Пузырек с духами, пара гнутых гвоздей, маленькая – не больше мизинца – расческа, мешок, в котором звенели монеты, и снимок паровоза с большими черными колесами. Тэсс вспомнила, что уже видела что-то похожее.
– Тебе это говорит о чем-то? – Лавиби сощурился. – Симпатичные вещички. И некоторые явно стоят дорого.
– Карточка похожа на одну из тех, что хранятся в альбоме управителя, – как можно небрежнее произнесла Тэсс. – Там есть снимки времен его молодости.
– Мало ли на свете паровозов… – разочарованно протянул Джер, почесывая подбородок. – Огромные, тупые дымящиеся
