леднику Маринер.
– У этой штуки двигатели намного мощнее, чем от них требуется, – услышал он голос Моники в наушниках. – Можно броситься прямо на ветер, дующий со скоростью до двухсот пятидесяти километров в час, хотя ты вряд ли захочешь такое испытать. Можно также использовать двигатели для противодействия аэростату, чтобы посадить планер. Вот, попробуй. Этот рычаг отвечает за левый двигатель, этот – за правый, а вот стабилизаторы. Управлять двигателями – это раз плюнуть, а вот к стабилизатору надо немного привыкнуть.
Перед Ниргалом находилась вторая приборная доска. Он положил руки на рычаги и надавил. Планер повернул вправо, затем влево.
– Ух ты!
– Здесь электродистанционное управление, так что, если ты попытаешься нас убить, оно просто отменит команду.
– Сколько часов ты налетала, пока всему этому не научилась?
– А сам-то ты уже освоился, да? – Она рассмеялась. – Нет, на самом деле это требует часов сто или около того. Смотря что ты имеешь в виду под словом «научиться». Между сотней и тысячей часов существует плато смерти – после того, как люди расслабляются, но до того, как становятся реально хороши, с ними случаются неприятности. В основном это касается дельтапланеристов. А что до этих штук, то они ничем не отличаются от симуляторов, поэтому можно наработать часы там, а когда ты взлетишь по-настоящему, тебе включат электродистанционку, как будто ты не достиг необходимого времени налета официально.
– Как интересно!
И это действительно было интересно. Перекрещивающиеся размытые каньоны Лабиринта Ночи, тянувшиеся под ними огромной спутанной схемой… Подъемы и падения при резких порывах ветра… Громкие завывания за их частично закрытой гондолой…
– Как будто мы превращаемся в птицу!
– Именно!
Какая-то часть его понимала, что все будет хорошо. Сердце снова и снова наполнялась радостью.
После этого он проводил время в летном симуляторе и несколько раз в неделю встречался с Моникой или кем-то из ее друзей, чтобы сорваться с края утеса ради нового урока. Это было не очень сложно, и вскоре он почувствовал, что может летать сам. Но его просили проявить терпение. И он упорно продолжал учиться. Симуляторы были весьма похожи на реальный полет, и, если во время теста он выкидывал какую-нибудь глупость, сиденье очень реалистично кренилось и тряслось. Ему не раз рассказывали историю о человеке, который вывел своим ультралитом такую страшную спираль, что симулятор оторвался от крепления и разбил стеклянную стену, порезав несколько оказавшихся рядом человек и сломав руку самому пилоту.
Ниргал, как и большинство остальных, таких ошибок не допускал. Почти каждое утро он посещал заседания «Свободного Марса» в городском управлении, а после обеда летал. Спустя несколько дней он обнаружил, что утренние заседания его тяготят и что ему хотелось только летать. Не был он основателем партии, что бы кто ни говорил. Чем бы он ни занимался в те годы, это не было политикой, не такой, как сейчас. Может быть, в той деятельности и состоял политический элемент, но по большей части он просто жил своей жизнью, говорил с людьми в «полусвете» и в городах на поверхности о том, как им жить и иметь при этом свободу и другие блага. Ладно, пусть это и политика – к ней можно все причислить, – но на самом деле политика его, похоже, не интересовала. А может, он просто не любил правительственную работу?
Конечно, когда всюду доминировала Джеки и ее команда, это казалось особенно неинтересным. Сейчас политика была иного толка. Теперь он видел, что ближнее окружение Джеки не испытывало восторга по поводу его возвращения с Земли. Его не было целый М-год, и за это время возникла целая новая группа, которая рассматривала Ниргала как угрозу лидерству Джеки и их собственному влиянию на нее. Они были решительно, пусть и неявно, настроены против него. Нет. Когда-то он был лидером уроженцев, харизматичным выходцем из племени, сложившегося из рожденных на Марсе. Сын Хироко и Койота, человек очень высокого мифического происхождения, которому было очень трудно противостоять. Но с тех пор прошло время. Теперь у власти стояла Джеки, которая также имела мифическое происхождение – потомок Джона Буна, как и Ниргал, выросшая в Зиготе, к тому же (отчасти) поддерживающая минойскую культуру региона Дорса Бревиа.
Не говоря уже о ее прямой власти над ним. Но ее советники не могли ни понять этого, ни иметь полного представления. Для них он был угрожающей силой, которую ни в коем случае нельзя было сбрасывать со счетов из-за земной болезни. Вечной угрозой их родной королеве.
И он сидел на собраниях в городском управлении, стараясь не обращать внимания на их мелкие интриги и сосредоточиться на вопросах, которые поступали со всех уголков планеты и зачастую касались проблем с землей и различных споров. Многие купольные
