приготовить сильное снотворное, слишком сильное… Но сама этого сказать не смогла, ждала, что Станислав обратится с конфиденциальной просьбой.
Алексей положил на стол «ТТ».
– Я мог бы… Обещаю, хуже ей не будет, дождусь, пока Света заснет.
– Это не должен быть ты. – Морозов высказался спокойно, но не принимая возражений.
– А кто, если не я? Оптимальный вариант, чужой человек… И мне действительно ее жаль. Зачем же мучить?
– Да, зачем… – Руслан снова уставился в стол.
Калинин ничего не сказал, лишь с надеждой посмотрел на Бабку, но ни у нее, ни у старых дипломированных специалистов не нашлось бы средства помочь Светлане. Алексей следил за Станиславом: «вождь» должен принять решение, и никто не хотел бы сейчас оказаться на его месте.
– Пойдем… Я хочу сам поговорить с ней. – Стас звал с собой только Морозова, но и увязавшегося следом Алексея прогонять не стал.
Света как будто спала, такая же бледная, как всегда, только тонкое одеяло не шевелилось больше. Десантник тяжело присел на край кровати, невесомое тело сдвинулось чуть ближе к нему на прогнувшихся досках. Алексей давно понял, что эта женщина не была для Руслана близкой родственницей или любимой, чтобы ждать каких-то слез, трогательных прощаний и тому подобной чепухи. Но терять друга больно и обидно не меньше, ведь часть жизни, такая привычная и приятная, умерла сейчас вместе с ней.
– Она сама…
А его не было рядом. Смерть все-таки нашла удобный момент, когда этот едва теплившийся огонек остался без охраны и присмотра, и забрала с собой. Белое лицо Светланы оставалось спокойным, не было боли, не было страха. Ничего больше не было.
– Она сама… – повторил Морозов.
Алексей думал о том же, ведь Светлана что-то почувствовала, какую-то перемену – и перестала бороться. Она ни минуты не сомневалась: Руслан будет рядом до конца, его отношение оставалось таким же теплым, как и прежде… Но что-то изменилось. Сам Алексей считал себя достаточно опытным лицемером, чтобы обмануть даже женскую интуицию.
– Руслан… – Десантник слегка повернул голову. Лицо было спокойным, впрочем, оно всегда было таким. – Она просто очень хотела остаться здесь. И сделала для этого единственное, что могла.
– Ты думаешь? – переспросил Морозов.
– Точно. Она всегда в тебя верила. Но не хотела уходить.
– И ушла.
– И ушла. – согласился Алексей. Скосил глаза на Станислава.
«Я ему помог?»
«Вождь» едва заметно кивнул.
Не спалось, и Фомин чувствовал, что обманчивая тишина скрывает не только его бессонницу.
– Что ты хочешь сделать?
Едва слышный шепот жены около уха успокоил, стало даже теплее оттого, что она всё понимает. Но ответить ей было нечего.
– Илюш, ты что-то задумал. Не лезь, без тебя разберутся.
Сказать это вслух днем она боялась. А теперь никто не услышит, набегавшийся за день тринадцатилетний Васька крепко спал в другом углу без задних ног.
Фомин вместо ответа осторожно поправил на ней одеяло, заботливо, будто считал ее ребенком, который случайно влез во взрослые дела.
– Юль, я…
Он хотел спокойно спать по ночам. Не думать, что там в Совете снова решат кому-то объявить войну. Очень хотелось, чтобы завтрашний день был таким же мирным, как вчерашний, чтобы не пришлось сидеть в засаде со спецназовской винтовкой, чувствуя себя даже не киллером, а еще унизительнее – марионеткой. Не искать по кустам загадочным образом оказавшийся там телефон! Тот, кто его установил, был абсолютно свободен… И мог воевать с Главным, не оглядываясь на семью, которая все время остается в заложниках у Совета. Фомин и сам не до конца понимал, во что ввязался и зачем. Серяков считал, что должность начальника охраны – предел его мечтаний. Да! Хотелось взять в собственные руки охрану своего дома и своей земли, чтобы прекратились эти постоянные перетасовки своих и чужих, чтобы Главный не вмешивался и не отдавал непонятных приказов, подрывая
