– Вы еще спрашивали, зачем нам «Утес»?
– Игорь Яковлевич, ну, завалите вы одного ящера, другой прилетит… Зачем он вам? Опять голову трофейную на стенку вешать? Вонища от них и антисанитария, а у нас и так моющих средств не хватает.
– Если стая прилетит, одними автоматами не сдержим… – Об этом Серяков уже подумал. Траншея годилась не только для кабеля, но и в качестве окопа, из которого ни один ящер на лету не выцарапает. Команда «воздух» была отработана.
– Вы боитесь внешней угрозы, и вовсе не от ящеров, верно? Если я правильно понял ваш уговор с Шустовым.
– Я боюсь внутренней… Грицких так защищается от своих, что бункер теперь сдадут любому, кто поддержит старого параноика! Нестеров открыл ворота в бездну, связавшись с московским метрополитеном.
– А вы хотели вечно прожить в изоляции, Игорь Яковлевич? Сейчас вы задумали нечто такое… Я не могу не согласиться с вами. Не знаю, как собираетесь воплотить свои планы, за вами – отряд сталкеров, сильные вооруженные парни и мужики, на которых можно положиться. Но и у Грицких есть свой план «Б» на случай подобного бунта.
– Я что, по-вашему, с ума сошел?! – Командир даже остановился, глядя вслед еще шагавшему вперед Лапину. – Нашли революционера! Нет, будем действовать нормальным способом, если Совет проголосует за объединение сил убежищ, то и народ согласится. Особенно если им всё как следует объяснить. И так полтора десятка людей из капониров давно у нас поселились – не инопланетяне какие… Привыкли все и ухом не ведут.
– Пацан вы все-таки, Игорь Яковлевич, вынужден еще раз это повторить, – вздохнул Лапин, качая головой. Не имеющий ни малейшего понятия о Совете командир видел проблему слишком упрощенной и легкой. Он не учитывал силы Грицких, способного – да и имеющего полное право по закону! – наложить вето на любое решение. Особенно когда всего лишь два мнения против одного. Но ведь Совет раньше был побольше, что мешает снова сделать его прежним, состоящим из пяти человек? Даже Главный Привратник иногда высказывал подобную идею. Может, пора прислушаться к нему? – Пора взрослеть. Я предложу вашу кандидатуру на голосование, мне кажется, что в свете последних событий нам не помешало бы ввести в состав Совета того, кто смыслит в обороне побольше, чем мы. И все-таки вы были правы, в трудные времена людям надо держаться вместе.
– Надо… Я хочу, чтобы с нами считались всерьез, а пока из всех оборонительных сооружений в бункере – коврик у дверей с надписью «Вытирайте ноги».
– Это точно. Иначе я не потащился бы в такую даль, чтобы поговорить с Председателем. Но вы многое недоговариваете. – Лапин остановился и повернулся к командиру. – Почему вы поставили в один ряд все эти убийства? Будто их совершил один и тот же человек…
– Почему же один? Такие дела без сообщников не делаются… Анатолий Андреевич, я вам кое-что расскажу. Но попозже. А чтобы не подумали, будто у меня фантазия разыгралась, проверьте сначала запасы взрывчатки в арсенале. У меня туда доступа нет, но я уверен: кое-чего не хватает.
– Вам не кажется, что вы и сами уже слишком заигрались?! – Лапин разозлился не на шутку, слепо следовать всем указаниям командира сталкеров Привратник явно не собирался. – Говорите здесь и сейчас, что вы скрываете?
– Сначала проверьте. Иначе ни одному моему слову не поверите. Пойдемте дальше, теперь уже недалеко.
Так командиру удастся выиграть еще день. День для общины, день для Колмогорова… День, когда Привратник, пока пребывая в неизвестности, не наделает ошибок, не отдаст приказа прочесать лес в поисках убийцы своего сына. Поймет, что искать его надо вовсе не в лесу, а среди Совета. Достаточно протянуть руку, а лучше руку, вооруженную «стволом» из арсенала. И никакой Илья не защитит Главного, телохранитель останется за дверями зала заседаний, решения Совета Привратников закон для него.
– Идите, Игорь Яковлевич… Я и сам попозже дойду.
И Лапин свернул к сосновому пеньку неподалеку от дороги, одиноко стоявшему посреди травы, застилавшей невысокий холмик.
– Нет уж. Я с вами. Тоже не против…
Валерка, Оксана, Евгений… Молодые, у которых было еще все впереди! А теперь ничего от них не осталось, кроме этого прямоугольного куска дерна, положенного поверх могилы. И цветы Елизавета с Ниной посадили. Ксюшкина мать и до весны не дожила. Ненависть к Алексею вспыхнула с новой силой. Серяков заставил себя вспомнить: кроме рядовых, которые воюют на поле боя, всегда есть кто-то, отдающий им приказы. И он в ответе не меньше тех, чья рука спустила курок. Поэтому, глядя на выгоревшую на солнце траву, он видел не только лица троих молодых ребят, но и сталкеров своего отряда. Он за них в ответе. Они не пойдут убивать и умирать по приказу Главного Привратника, чтобы он мог навести страху на всех, показательно расстреливая малочисленных лесных охотников в их собственном доме. Не бывать тому!
В бункере поджидал уже взволнованный долгим отсутствием Хлопов и чем-то сильно озабоченный Фомин.
