– Будет так, как я хочу! – отбрил ее сын, вовремя спасая лимоны от уничтожения. – Амариллис, ты, случайно, не в положении?
– Стою вроде, – вытаращилась я на него. – Не видно?
– Я не про это, – широко улыбнулся Агилар. – Ты так усиленно жуешь лимоны, что, возможно, ты ожидаешь ребенка.
– Откуда? – икнула я от неожиданности. – Здесь еще и ребенок будет жить?! Вместе с нами? А зачем?
– От меня, – терпеливо объяснил Агилар, запуская свои шаловливые руки мне под рубашку. Благо она рваная. – Ребенок от меня.
– Ты мне подаришь ребенка? – Мне сегодня как-то не думалось.
– Ты беременна? – напрямую спросила Зарема, обдавая меня злобным взглядом.
– Нет, – прислушалась я к себе. – Я просто пытаюсь не встревать в вашу милую беседу. Приходится отвлекаться… Ты куда полез? – Это уже Агилару. – Это, безусловно, отвлекает, но выглядит неприлично.
– Сын, – попыталась зайти Зарема с другого бока. – Хочешь получить такую занозу в… голову – пожалуйста, но сделай ее второй женой после Сагданы.
– Нет, – покачал головой мужчина. – Не будет первой-второй, будет единственная.
– Ты совсем спятил? – возмутилась мама, вытаскивая из широкого рукава пергаментный сверток. – Смотри, это письмо с согласием великого визиря на твой брак. Я столько лет его обхаживала, слала подарки его женам. Подлизывалась к его матушке. И ты сейчас хочешь отказаться от такой чести? Ради этого заморыша?!
– Мама! – с глухой угрозой воскликнул Агилар, с трудом удерживающий мое выкручивающееся возмущенное тело с лимонами, зажатыми в обеих руках и в зубах. – Ты оскорбляешь мою будущую жену.
– Скорее вдову! – заорала мама, потрясая пергаментом. – После того как ты сообщишь Изурнад-паше о своем отказе, мы получим тебя без головы. Потому что твоя голова будет красоваться на колу у городской стены! Ни один благородный отец не потерпит подобного оскорбления!
– Слушайте, – окончательно расстроилась я, переработав новую партию лимонов. – Может, не надо так кровожадно все живописать, а?
– А как надо? – уперла руки в бока Зарема. – Как? Ты думаешь, ему простят пренебрежение дочерью визиря ради какой-то мелкой рабыни?
– Так я, собственно, и не настаиваю, – пожала я плечами. – Я, можно сказать, лицо постороннее и незаинтересованное.
– Лжешь, – прошептал мне на ухо Агилар, снова проводя разведку на ощупь. – И не постороннее, и заинтересованное.
– Будешь много говорить… – окрысилась я. – Сдам маме все твои выкрутасы – и посмотрю, кто кого уложит на лопатки. Ставлю свой ночной горшок против твоего арсунского жеребца, что твоя родительница и глазом не моргнет, когда размажет тебя по ковру тонким слоем!
– А что он сделал? – нахмурилась Зарема, превращаясь в одно большое ухо. – Написал письмо визирю? И отправил?
– Что-то он точно написал, – зыркнула я на страшно довольного Агилара исподлобья. – И куда-то едва не отправился! Сам. Но мы сумели найти нужную дорогу в барханах и вернуться в мозговые кущи без проблем… Хотя нет! С небольшими проблемами для сознания.
– Это видно! – завелась родительница. – Ты всегда был таким рассудительным и честолюбивым, а тут просто спятил на ней!
– На мне он ничего не делал! – возмутилась я от души. – Ну, по крайней мере, делал, но не то, что вы подумали.
– Да мне уже думать нечем! – прижала к вискам тонкие пальцы Зарема. – У меня мозг кипит от такой информации!
– Лимончика? – предложила я, проникаясь ее заботами. – Для освежения. Мне помогло. Пара десятков штук – и мир кажется уже не таким кислым по сравнению с лимонами.
– Убери ее от меня! – ласково попросила мать Агилара, отшатываясь. – Это не девушка! Это чудовище!
– Это с какой стороны посмотреть, – фыркнула я, окончательно оскорбленная в лучших чувствах. Я к ней со всей своей неизведанной душой и лимонами, а меня не поняли.
– Надеюсь, «чудовище» от слова «чудо»? – нахмурился Агилар, сверкая веселыми искорками в серых глазах. – Не разочаровывай меня, мама!
– Тьфу! – сказала почтенная Зарема, разворачиваясь на выход и делая знак своим прислужницам следовать за ней. – Горбатого только могила исправит, а безголового – и она не спасет!
– Есть еще муляжи, – сообщила я ей, вступаясь за Агилара. – И потом, у вашего сына прекрасно работает все остальное!
– Ты лучше помолчи, радость моя, – прошептал мне на ухо мужчина, снова обвивая меня руками. – До мамы все равно не
