— Да, — продолжил Реннен, — я проводил кое-какие исследования по поручению Рода Ди Наполи. Появились сообщения о сильном магическом всплеске в академии, и советник регента предположил, что здесь проводятся запрещенные испытания. Я всего лишь пытался выяснить, так ли это.
Эйлин по инерции кивала, не зная, верить или нет. Но сил сомневаться в нем попросту не осталось.
«Доверюсь ему, и будь что будет». — Все, она приняла решение, и облегчение приятной волной прошлось по телу. В тот самый миг она заново увидела их обоих со стороны и решила, что старые обиды, какими бы важными они ни казались еще пару дней назад, отныне останутся в прошлом.
— Ноэль мертв. — Ее голос предательски дрожал. — Агата О’Трей — преступница. Кажется, они с ректором родственники и участвуют в заговоре против регента. Всех деталей не знаю, но принца пытались убить. Правда, Вейнгарт его спас, столкнув в лабиринт под академией. А потом пришел туда, чтобы добить его. Не спрашивай, в чем логика.
Реннен смотрел на нее огромными от удивления глазами. Пришлось начать рассказ заново, уделяя больше внимания деталям, в том числе участию Ноэля в химическом взрыве в лаборатории.
Он слушал, все время касаясь то руки Эйлин, то плеча, но если таким образом он собирался успокоить, то значит, совсем не понимал, что до сих пор действует на нее как дурман — коленки подгибаются. Когда он услышал, что Делагарди пытался ее задушить, краска сошла с его лица. Он крепко обнял Эйлин и прошептал:
— Жаль, не я его прибил. Прости, что меня не было рядом.
Эйлин украдкой подняла глаза к небу и захлопала ресницами, прогоняя слезы.
— Где господин Вейнгарт? — оживился Реннен, когда рассказ подошел к концу. — Тоже мертв?
Эйлин замотала головой:
— Нет, заперт в подземелье, без проводника не сможет выйти… Ой, — вспомнила она, — я же оставила его в лазарете. Это артефакт в виде подсвечника.
Со стороны входа в галерею раздался шум, и через секунду оттуда выскочил Флокс. На лице не осталось и следа той маски пренебрежения, которую он обычно носил. Телохранитель принца так спешил, что даже споткнулся, но равновесия не потерял. Несколько широких шагов, и он оказался рядом.
— Где?! — Обращался воспитатель почему-то к Реннену.
— Первая дверь направо, — ответила Эйлин, но Флокс даже не удосужился глянуть в ее сторону.
Флокс поспешил в лазарет, и они с Ренненом отправились следом. Эйлин не собиралась пропустить сцену воссоединения принца и его телохранителя, так откровенно игнорировавшего свой провал. Наверное, Гардена уязвляет то, что его обскакала никому не известная девчонка. Даже любопытно, выдавит ли он из себя слова благодарности?
Едва оказавшись на пороге комнаты, Флокс с почти театральным надрывом в голосе воскликнул:
— Ваше высочество…
Беренгар приподнялся и сел. Выглядел он значительно лучше, даже кожа порозовела, а в глазах появился живой блеск.
— Почему ты не сообщил отцу? — Обвинение повисло в воздухе.
Эйлин заметила, как доктор Стрегоне, скорее всего, почувствовавший, что беседа предстоит приватная, вжался в стенку. Флокс подошел к принцу, который насупился, как обиженный ребенок, и, не сдерживаясь, прижал его голову к своей груди.
— Он знает.
— Не верю! Он не знает! Иначе почему не искал меня?! Почему не поднял на ноги всех? Почему?
Флокс открыл рот, но ничего не сказал. Он гладил принца по голове. Шли минуты. Молчание становилось невыносимым.
— Регент должен думать о всем мире, не только о нас, — тихо прошептал Флокс. — Я сообщил его величеству сразу же. В день бала сюда доставили глушитель, мне было достаточно просто набрать номер, что я и сделал. Но ваш отец запретил мне… оглашать сам факт исчезновения. Он хотел знать, кто стоит за заговором против короны.
Он наградил Эйлин долгим печальным взглядом, словно просил прощения, а затем склонился над Беренгаром:
— Регент знал, что предатели проявят себя. Знал, потому что… его травили последние несколько лет.
— Травили? — Беренгар не на шутку испугался. — Значит, он не просто болел все это время?
— К счастью, яд вовремя выявили, — продолжил Флокс. — Нашли противоядие, но здоровье регента сильно пошатнулось.
— Сумасшедший, — ахнула Эйлин, и, заметив хмурый взгляд телохранителя, пояснила: — Он готов жертвовать собой, сыном, но ради чего?
— Доказательства. Это ведь все она? — Встречный вопрос предназначался Эйлин.
