– Вы свободны, – улыбнулся Сталин.
Пилот и стюарды вышли.
– Пап, а в Праге стену когда построили? – спросил Василий.
– Сразу после войны, дубина, – томно потянулся Яков.
– Через трое суток после завершения Потсдамской конференции были заложены первых два камня, – ответил Сталин.
– А почему – два?
– Потому что Пражская стена строилась взаимными усилиями двух держав-победителей: СССР и Германии. Один кирпич положил фон Риббентроп, другой – Молотов.
– А зачем стену делать обязательно через Прагу? – заговорила Веста, натягивая мохеровую “трубу” на левретку. – Сделали бы чуть подальше. Там же родственники, друзья. И вдруг – живут в разных городах. Если б Москву перегородить по Красной площади, это значит – я в Восточной Москве останусь, а Машка Жукова и Натали Малиновская – в Западной. Ужас. Зачем обязательно через Прагу?
– Так войска остановились, stupid girl, – зевнул Яков.
– Что у тебя по истории СССР, Василий? – спросил Хрущев.
– Четыре, граф. Просто… у нас учитель странный какой-то. Интроверт.
– Не клевещи на Сергея Арнольдовича, – с укором заметила Аллилуева. – Он замечательный педагог.
– Учителей-интровертов наш народ давно уже превратил в лагерную пыль, – произнес Сталин. – А историю своей родины надо знать.
Через сорок минут самолет пошел на посадку и после долгого планирования над Баварскими Альпами приземлился на личном аэродроме Гитлера близ Берхтесгадена.
Этот просторный, почти всегда пустой аэродром был обустроен в Альпах после произведенного здесь подземного атомного взрыва, расчистившего древние горы.
Длинное, непривычно ровное поле аэродрома напоминало застывшее горное озеро и упиралось в гранитное лицо Гитлера, вырубленное из целой горы усилиями Арно Брекера и шести тысяч франко-английских заключенных.
Умно-сосредоточенное лицо с высоким лбом, горбатым прусским носом, маленьким упрямым подбородком и красивыми властными губами со спокойной величавостью исполина смотрело на жужжащее белое насекомое, подползающее к нему по посадочной полосе.
Турбины остановились, подъехал трап.
– Gruss Gott, Deutschland, – встал с кресла и захрустел пальцами Хрущев.
– Ой, как здесь капитально! – посмотрела в иллюминатор Веста. – Буду на горных лыжах кататься.
– На саночках с мамочкой… – пробормотал Василий, собирая леденцы, выпавшие из коробки ему на колени. – Яш, дай закурить.
– Хуй тебе, – прошептал одними губами Яков, надевая поданный стюардом пиджак.
– Распорядись насчет экипажа, – кивнул Хрущеву Сталин и первым направился к выходу.
Свежий горный ветер приятно охладил его лицо. Сталин шагнул на резиновую площадку трапа и с удовольствием вдохнул полной грудью. Внизу вождя Страны Советов ждали худой, подтянутый Мартин Борман, полноватый, коренастый фон Риббентроп и ничем не примечательный командующий лейбштандартом СС “Адольф Гитлер” Зепп Дитрих.
Надежда встала рядом с супругом, и они, не торопясь, спустились по трапу.
– Guten Tag, Herrschaften! – громко приветствовал встречающих Сталин и уверенно ступил на немецкую землю.
– Herr Gensek! Ich darf Sie im Namen der Regierung des Dritten Reiches willkommen heissen! – прохрипел лиловощекий фон Риббентроп, и начались рукопожатия.
Хрущев и дети Сталина присоединились к церемонии. Военный оркестр заиграл гимн Советского Союза, все на время замерли; затем Сталин с Риббентропом двинулись вдоль шеренги эсэсовского почетного караула.
В лайнере тем временем ниндзя, Аджуба и Сисул быстро и профессионально удавили экипаж самолета.
Подъехали четыре темно-синих “Хорьха”. В первом разместились Сталин с супругой и фон Риббентроп, во втором Хрущев с Борманом, в третьем дети Сталина с Зеппом Дитрихом, в четвертом четверо ниндзя, колонна с золотым шприцем, Сисул и Аджуба, поранивший себе руку брошью задушенного стюарда. Два черных “Мерседеса” охраны выехали из-под подбородка каменного Гитлера, и эскорт тронулся.
Дорога на Оберзальцберг плавно вилась серпантином вкруг одной горы, затем другой, забираясь выше и выше. Наверху было
