самую резню. Северяне поочередно свалились с ног и тут же пропали под лапами шарашей.
Карманник не знал покоя. Он накалывал на пламенеющий кинжал, украденный у толстяка-торговца, одного за другим каждого смелого людоеда, тут же отпихивал от себя или добивал вторым кинжалом и снова рвался вперед. Туда, где, как ему казалось, будет спасительный выход из кольца, в которое его взяли шараши.
Сам же недоумок – такой же, как и испустившие дух северяне, разве что чуть более удачливый, чуть более умелый. И чего ради только нелегкая понесла его в самое пекло? Понятно, чего ради – он пытался не отстать от девчонки, но воля яростного сражения быстро разъединила их, разбросала далеко друг от друга.
Рядом зашипела клыкастая морда, брызжа черным гноем из раскроенной груди. Раш отпрыгнул, почуяв позади чью-то спину. Был то друг или враг – гадать не стал. Время торопилось, как взмыленная лошадь. Шараш напирал, теснил широкими размахами молота, явно взятого у кого-то из павших северян. Раш дернулся к нему, змеей выбросил руку, благо шараши не отличались ни смекалкой, ни умением понимать намерения врага, – и засадил кинжал в мутный глаз людоеда. Клинок вошел запросто, по самую рукоять.
За спиной нараспев зазвенел голос Банрута, и на шарашей, в который раз за короткое время, посыпались удары его булавы. Второй рукой жрец орудовал зажженным факелом, горевшим отчего-то необычно ярко. Людоеды, клейменные его огнем, шипели, мешкали, и этого было достаточно, чтобы северные воины их разделывали. Раш оттолкнул повалившегося на него здоровенного северянина с выбитым глазом и повернулся к врачевателю. Банрут как раз бормотал на языке своего народа.
А потом что-то упало в паре шагах от них. Раш инстинктивно закрыл лицо рукой. Даже сквозь закрытые веки он видел яркую вспышку огненного зарева, настолько сильную, что в пылу битвы могло показаться, будто солнце грохнулось с неба. Следом пришла волна крика и визга – шарашей, людей. Совсем рядом громко ржали лошади. Кто-то, завывая, пробежал мимо.
Карманник выругался, пожелав жрецу Скальда, столь «удачно» бросившему взрыв-шар, мучиться поносом следующие сто лет.
– Уходим! – Раш схватил Банрута за рукав и потащил за собою.
Иджалец, хоть был выше и сильнее, почти не сопротивлялся. Пока смятенные огненной вспышкой воины и чудища корчились судорогами и приходили в себя, вокруг образовалось небольшое свободное пространство. Пара мгновений осмотреться и понять, куда двигаться дальше. Раш увидел Хани, зачем-то спрыгнувшую с лошади. И тролля, что направлялся прямо к ней.
– Туда! – бросил он иджальцу.
Банрут охнул, крутанулся на месте. Его булава описала дугу и буквально снесла голову подбежавшему шарашу. Обезглавленное тело еще какое-то время продолжало бежать, затем рухнуло, но продолжило сучить руками и ногами.
– Вот же твари! – выплюнул Раш.
Он уже выискал, как лучше добраться до девчонки.
На пути тролля встал Арэн.
Раш зарычал, бросился на помощь.
– Справа! – Окрик Банрута оповестил его об опасности.
Раш повернулся и как раз вовремя, чтобы не стать куском мяса на длинном копье. Увернувшись в последний момент, он изловчился, зашел за спину, полоснул по шее. Но свободнее после этого не стало. Момент относительного затишья миновал, шараши снова возобновили натиск.
Раш видел, как бегущего жреца Скальда в прыжке срезал людоед. Как оба покатились по земле, а затем раздался взрыв – и всепожирающее пламя выплеснулось на свободу. Он видел, как мимо верхом пронеслась Миара. Кажется, таремка наконец-то получила возможность вдосталь поквитаться за все лишения, что вытерпела где-то в горах, и теперь самозабвенно отдалась схватке. Немногие мужчины все еще оставались в седлах, но Миара носилась по полю, точно дева-воительница из древних легенд.
А потом что-то ярко вспыхнуло. Действительно ярко. Потянуло одновременно обжигающим холодом и ласкающим теплом. Краем глаза Раш увидел, как над сражением поднялись призрачные фигуры – исполины, будто сотканные из тумана. Они встали там, куда он рвался, но так и не смог попасть, – возле Хани. Самой девушки карманник не видел, но присутствие духов позволяло ему верить в то, что Белая сьера жива.
Раш по-звериному ощерился. Он не мог не радоваться, памятуя, какую дикую мощь хранят давно погребенные воины и воительницы Кельхейма. Когда северяне встретили духов-заступников громкими криками, карманник надорвал глотку вместе с ними.
Битва будто сделала новый вдох. Лязг мечей сделался громче, люди обрели новые силы. Духи-защитники бросились в бой, они
