разорвет изнутри скопившейся массой слов и предложений, так что почти каждое свое действие она поясняла, но сейчас Эдвард был даже рад этому, поскольку процесс церемонии оказался глубоко философским и чрезвычайно любопытным, потому старался уловить каждое слово.
Надо было залить сначала совсем немного, до густой и пенной массы, после чего уже постепенно доливать кипяток, доводя до уже привычного чайного состояния. А вот последующие действия Эдварду уже были знакомы, подобные ритуалы единения всех собравшихся за столом довольно часто встречаются и в различных культурах его родного мира, когда общая чаша передается из рук в руки, и каждый должен сделать глоток, приобщаясь к объединяющему их столу. Чаша оказалась тяжелой и горячей, Алиса чуть было ее не выронила, но все равно улыбалась, видимо, ей тоже нравился весь этот налет японской культуры и традиций.
И только после всего этого наконец-то чай разливали по отдельным чашкам каждому гостю, когда уже можно приступать к распитию этого необычайно ароматного и вкусного напитка, разительно отличавшегося от той коричневой и сладкой жижи, что давали в столовой. Ничего подобного Эдвард не пил прежде, даже в родном мире, по достоинству оценив щедрость Мику, угостившей их подобным образом. Не желая торопиться, он пил горячий чай маленькими глоточками, пока их хозяйка продолжала что-то рассказывать про особенности чайной церемонии в ее родной стране. Если когда-нибудь сможет вернуться к себе домой, то надо тоже попытаться устроить что-нибудь подобное, вполне может быть, что такие традиции придутся по нраву многим знатным дворянам его родного мира, а если нет, то всегда можно устроить такую чайную церемонию и в тесном кругу, со своими генералами, например.
Во время чайной церемонии не принято говорить о серьезных делах или о чем-нибудь грустном, если слушаться Мику, главной темой должно быть какое-нибудь философское высказывание либо, если гостям хочется простого отдыха, что-то простое и легкое. Алиса наотрез отказалась от философии, хотя Эдвард был бы не против немного расспросить Мику об особенностях культуры ее второй родины, там наверняка есть множество столь же интересных вещей, но никакую другую тему подобрать не смогла. И Эдвард, позволив себе пожадничать и попросить у Мику вторую чашку такого чудесного напитка, принялся расспрашивать о Японии, поскольку почти ничего о ней не знал. За исключением тех мелочей, что выцарапал из учебника по истории, у СССР или, как ее прежде называли, России, было несколько конфликтов с этим островным государством, но о столь странной и особенной культуре не было ни единого слова.
На эту тему Мику могла говорить очень долго и очень подробно, и если свыкнуться с ее манерой речи, то рассказ даже становился интересным, вместе с Эдвардом даже Алиса заслушалась, никогда прежде, видимо, не расспрашивая девочку столь подробно. Ему интересно было буквально все, от истории до особенностей современного транспорта, хотя больше всего симпатии вызывали так называемые «самураи», от которых к настоящему времени, к сожалению, почти ничего и не осталось, кроме памяти. Гордые и храбрые воины, со строжайшим кодексом чести, готовые умереть ради своего сюзерена, что напоминали ему рыцарей его родного мира. Только про кодекс «бусидо», по которому самураи определяли свой жизненный путь, девушка почти ничего не знала, удалось вытащить из нее только несколько общих фраз.
Наверное, они бы могли так просидеть до самой поздней ночи, японская девочка обеспечивала их темами для разговоров вполне успешно, но чай подходил к концу, а церемонию не принято продолжать, заливая новую порцию кипятка. Зато Эдвард выучил новое слово «оригато», на японском обозначавшее «спасибо», вместе с еще парочкой японских выражений, которым хозяйка со смехом обучала своих гостей. Сначала Алиса с Эдвардом произносили их не с самым правильным произношением и интонацией, коверкая слова, но тем самым веселя ультрамариновую девочку еще больше.
- Давайте сыграем что-нибудь, – предложила Мику, когда закончили со сборкой всех принадлежностей для церемонии, снова освободив пол помещения, – у нас все-таки музыкальный клуб, а играть здесь, как я знаю, все умеют… Эдвард! Ты мне обещал песню исполнить, чтобы не такая грустная была! Помнишь?
- Может быть, в другой раз? – попытался отказаться он, все еще находясь в сладостной неге, прогоняя через себя послевкусие чайного напитка, – У меня сейчас ни настроения, ни желания мучать вас своей игрой на гитаре… скорее даже, на ваших нервах, – потянулся и выглянул в окно, где солнце уже начинало свой путь к горизонту, окрашивая небо в нежные розовые тона. Действительно, долго они здесь сидели, день пролетел совершенно незаметно, но почему-то не жалел, что все именно так и прошло, будь возможность, повторил бы все еще раз, только уже без местной истории, не вызвавшей у него ничего, кроме дурных ассоциаций с родным миром. В чем собственно, разница между сверхтехнологичными армиями, сходящимися в бою под покровом вечной ночи, и примитивными войсками с легким пороховым вооружением, что упорно режут друг друга на небольшой планетке? В сущности, ни в чем, все те же самые причины, жадность, власть и ресурсы, что есть, были и будут причинами для того, чтобы тысячи людей продолжали сгорать во взаимной ненависти, чаще всего навязанной им друг к другу.
- Бака, – уверенно заявила Мику, что, как уже успел узнать, обозначало что-то вроде «дурак» или «плохой», но только в
