от неожиданности, и зарылся лицом в ее волосы, надеясь, что никто не заметит той глупой и бессмысленной слезинки, выкатившейся из глаза.
- Я обещал, что никогда больше… никогда… и я нарушил слово… – проговорил он шепотом, не желая выпускать Алису из объятий, – Я не должен был… Я не имею право на подобное…
- Эд, ты что делаешь? – прогудела девушка, пытаясь выбраться, но получилось далеко не сразу, лишь когда он сам смог справиться с накатившими на него чувствами.
- Я вам тут не мешаю? – ехидно заметила Ульяна, про которую в этот момент Эдвард почти забыл. Зато не забыла она сама, довольная при этом настолько, что, кажется, еще немного и ее физиономией можно будет заменить Солнце, лучилось удовольствием никак не меньше.
- Ульян! – буркнула на нее Алиса, отряхиваясь и пытаясь привести в порядок взъерошенные волосы, но сама при этом покраснев так, что на ее лице можно было яичницу жарить, – Не говори глупостей! – а потом все-таки повернулась к Эдварду, окончательно забывшему о еде и уставившемуся куда-то в пол, уйдя в глубокие дебри собственного разума, – Эд, о чем-ты сейчас говорил?
- Ни о чем особенном, – он постарался выдавить из себя улыбку, но получилось плохо. Первичный заряд эндорфинов, взорвавший мозг в первые минуты, когда наконец-то смог себе признаться в том, что сидящая рядом с ним рыжая девушка очень ему дорога, прошел. И теперь на его место приходили куда более мрачные размышления, какими никого не хотел пугать, – Не бери в голову, – спиной прислонившись к стенке домика, сделал несколько больших глотков из открытого пакета сока, сладкого, но уже успевшего согреться, оставляя во рту не очень приятное вяжущее ощущение.
- Тогда скажи, ты сейчас серьезно говорил? – Алиса тоже прислонилась к стене рядом с ним, – Или просто для того, чтобы успокоить меня? – кажется, ей тоже не просто так давались подобные признания, и сейчас тоже чего-то очень боялась, – Пожалуйста, говори честно, я больше не смогу слушать вранье…
- Я никогда тебе не врал, – Эдвард погладил девушку по щеке, видя в ее глазах страх, смешанный с надеждой и одновременно с ожиданием. Она очень хотела услышать ответ, но боялась того, каким он может быть, – Недоговаривал, признаю, но лишь потому, что не знаю, могу ли тебе рассказать всю правду. И я никогда не вру о подобных вещах, слишком сложно они даются…
- И ты… не передумаешь? – у нее неожиданно на глазах снова появились слезы, словно зацепило какое-то старое болезненное воспоминание, спрятанное глубоко внутри, но все еще продолжающее тревожить ее еще слабую, не обточенную испытаниями, душу. Ее ручка как-то особенно крепко схватилась за локоть Эдварда, словно боясь, что сейчас он вырвется и сбежит.
- Хватит уже ваших телячьих нежностей, – Ульяна кинула в них кусочком булки, напоминания, что кроме них здесь есть еще один живой человек. Эдвард рефлекторно перехватил его, успев увидеть, как что-то летит в его сторону, но потом чуть не рассмеялся, представляя, как их с Алисой разговор действительно выглядит со стороны. И что в чужом присутствии действительно не стоит так себя вести. Его собеседница, кажется, тоже сообразила, что перешли на действительно личные темы, и бросила строгий взгляд на Ульяну.
- Уль! – попросила она, но ее соседка, кажется, действительно поняла, что лишняя здесь и в этот момент. На ходу дожевывая бутерброд с колбасой, полезла в окно, ничуть не стесняя того, что с грязными босоножками забралась на стол.
- Я пойду пока прогуляюсь, – озорно подмигнув, перпетуум-мобиле в человеческом обличии, с шумом спрыгнула на траву, озорно им подмигнув, – Так что минут двадцать у вас есть. Если что, я буду стучаться! – прежде чем Эдвард успел запустить в нее обратно недоеденной булкой, с хохотом скрылась за углом домика.
- Вот что за девчушка такая… – хлопнув себя по лбу, протянул Эдвард, – Если по лагерю опять слухи пойдут, то, клянусь Небом, косы ей оборву…
- Она же ребенок, – улыбнулась Алиса, возвращая голову ему на плечо, явно уже считая это место своим по праву, – Хотя ты прав, она очень говорливая. Эд… ты не ответил на вопрос, – добавила спустя несколько секунд, пока просто молча сидели рядом, разбираясь в собственных мыслях. Для Эдварда все складывалось как-то слишком быстро, особенно после того, как сам же раз за разом убегал от подобных моментов, буквально преследующих его в этом лагере.
- Алис, понимаешь, – он усмехнулся, – есть такие понятия, против которых нельзя спорить. И одно из них как раз и заключается в том, что необходимо держать слово. Если я что-то сказал, то не буду «передумывать», это слишком глупо… – и обнял девушку за плечи, – даже думать об этом не смей.
- Эд… – Алиса совсем покраснела, с трудом подбирая слова и старательно уводя от него взгляд, – Я тогда должна тебе
