— Прекрати!
— Не могу…
Рядом хрюкнул Дри, глядя на него, заулыбался и Шеол.
— Шеол, мне так жаль, что погибла Зухра. Ты, наверное, страдаешь?
— Я забрал ее из гнезда вампиров восемь лет назад. Она была как дикая кошка. Шипела и царапалась, но со временем оттаяла, поверила, начала улыбаться. И незаметно стала моим лучшим помощником. Она спасла мне жизнь, закрыла собой, попала под магический удар. Она захотела умереть, кто я такой чтобы мешать ей? Я отпустил ее, как она и желала. Зухра свободна и счастлива, а для меня это важно. Не стоит об этом говорить. Лучше расскажи, как ты жила без нас?
«Как же не говорить? Глупенький орк, ты даже сам не понимаешь, что этим коротеньким рассказом поведал о себе намного больше, чем если бы рассказал свою биографию». Элизабет погладила Шеола по руке и сменила тему.
Вечер прошел великолепно. Они смеялись, много разговаривали, Дри рассказывал о своих детских проказах, Шеол снисходительно посмеивался и вспоминал, как учился седлать драка. Элиза тоже рассказывала о себе, но, в отличие от воспоминаний орков, ее были грустными.
Спать они легли все вместе, заснула Элизабет, уткнувшись носом в плечо Дри, а когда проснулась, рядом никого не было. Она приподняла голову и увидела Шеола, сидящего в кресле. На орке был надет шелковый халат, но так как муж не удосужился завязать пояс, Элизабет могла видеть, насколько он возбужден. Хан оскалил клыки и хриплым низким голосом произнес:
— Должок, женщина.
Глава 12
О КОВАРНОМ СОБЛАЗНИТЕЛЕ И ОБСИДИАНОВОЙ ДВЕРИ
Эриндриэль упал в высокие травы и, закинув руки над головой, с блаженством потянулся. Требовалось закончить роман, издатель уже раз пять напоминал о сроках, но было лень. Деятельный эльф хотел нежиться в постели рядом с молодой супругой, ласкать ее невинное тело, перебирать пряди длинных волос, касаться кончиками пальцев сладких сосков, вызывая на щеках любимой стыдливый румянец. Хотелось слушать ее голос, узнавать ее, изучать, разговаривать, делиться мыслями и впечатлениями. Ах, как хотелось сбросить наконец эту личину и предстать перед супругой в истинном виде. Но матушка запретила. Сказала, что пока не время, и он был с нею согласен. В сердце царило ожидание праздника, а на губах блуждала легкая полуулыбка. Он вновь и вновь вспоминал прошедший день и довольно щурился, словно большой кот, которого чешут за ушком.
Эйфория. Предчувствие чего-то необычного. Бесконечная нежность и странное желание защитить. Словно ребенка.
— Последний раз таким счастливым ты выглядел лет двести назад, когда упал в бочку с медом.
На поляне появилась тетушка Сагха с большой корзиной в руках. Она поставила корзину у дерева и улыбнулась, глядя на раскинувшегося в траве эльфа.
— Я влюблен!
Дри подскочил на ноги и, подхватив мать на руки, закружил ее по поляне. С каждым оборотом с орчанки слетала личина, и вскоре на руках у Эриндриэля хохотала стройная рыжеволосая эльфийская матрона.
— Отпусти меня! — со смехом закричала она, колотя Эриндриэля по спине кулачками.
— Матушка! Мне кажется, это навсегда.
Владыка Игурбарда осторожно поставил эльфийку на землю.
— Мальчик, неужели ты вырос?
— Меня переполняет энергия. — Эриндриэль широко улыбнулся. — Я сейчас могу снести горы. Мам, мне кажется, что магия щекочет под ребрами и требует выхода. Я вот-вот взорвусь, и будет у тебя много маленьких Эринов.
Эльфийка моментально стала серьезной. Она подошла к сыну и, заставив его наклониться, положила изящную ладонь на лоб.
— Когда это началось? — нахмурила она тонкие брови.
— Первый прилив был через три часа после того, как мы вернулись с супругой, — последнее слово Дри промурлыкал, — из
