— У тебя такие выразительные глаза, я тону в них.
Рука орка скользнула вверх на плечо, длинные чувственные пальцы, поигрывая, пробежали по шее, едва касаясь, погладили бархатистую кожу щеки, дотронулись до губ. Элизабет закрыла глаза. Дри склонился и начал покрывать поцелуями лицо, шею, грудь. Теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало жаркие волны возбуждения.
Он огладил ладонями изгибы ее тела, плечи, стройную талию, округлые бедра. Требовательно сжал ягодицы, наклонился ниже. Элизабет положила руки ему на плечи. У нее перехватило дыхание, когда язык мужа ненасытно и требовательно проник в ее рот. Она отвечала на поцелуи, запрокинув голову и закрыв глаза. Ее пальцы перебирали его волосы, а из горла непроизвольно вырвался тихий стон.
Они целовались с упоением, жадно, страстно. Элизабет казалось, что она чувствует душу шамана, и разорвать поцелуй означало потерять что-то очень важное.
Наконец Дри оторвался от желанных губ, чтобы тщательно исследовать каждый миллиметр ее тела. Неспешно, смакуя, дразня. Он прикусывал темно-розовые соски, ласкал пальцами и языком, оставляя влажные дорожки, а затем дул на них, заставляя Элизабет вздрагивать.
— Как ты красива, — тихо сказал шаман и поцеловал Элизабет в пупок.
По мышцам живота прокатилась волна сладострастия. Дри спустился ниже и, найдя губами сокровенный источник удовольствия, принялся его ласкать. Элизабет застонала. Ее уносило вдаль к наивысшей точке наслаждения, туда, где не было места мыслям. Тело выгнулось, ноги задрожали, она зарылась пальцами в волосы мужа и подумала, что, если Дри не соединится с нею прямо сейчас, она потеряет сознание или сойдет с ума от нахлынувшего вожделения.
Ее тело хотело его, и Дри это понял. Он лег сверху, жарко целуя приоткрытый в порывистом дыхании рот, и медленно осторожно вошел. Элизабет тихонько вскрикнула, но не от боли, а от мучительного наслаждения. Она обняла мужа за плечи, закинула ноги ему на спину и подалась вперед, прижимаясь всем телом. Их рваное дыхание и безумные удары сердец слились в едином ритме, в урагане страсти, сдерживать которую они уже не могли.
— Ты лучшее, что было в моей жизни, — прохрипел Дри и одним плавным движением бедер глубоко проник внутрь, полностью овладев ею.
Она хотела его, хотела безумно. Элизабет доверилась мужу, отдалась ему полностью, приняла в себя. Она ощущала себя его частицей, а его — частицей себя. Это было новое, ни разу не испытанное чувство. Чувство полного единения и защищенности. Элиза прижалась сильнее к мускулистой груди, вдыхая запах разгоряченного страстью тела, ощущая в себе мягкие толчки плоти и чувствуя, как волна небывалого наслаждения начинает зарождаться где-то в глубине ее жаждущего разрядки тела…
— Я люблю тебя, — шепнул Дри, перед тем как лес огласили его громкие стоны.
Элиза лежала в уютных объятиях мужа и слушала его голос. Дри тихонько пел ей на ухо балладу о любви, пел на эльфийском языке, она не понимала слов, но красивый мягкий голос мужа обволакивал, вызывая прекрасные видения, ломал стены, возведенные ею вокруг сердца. Под слова песни ушедшего народа Элиза отпускала чувства и побуждения, сдерживаемые аристократическим воспитанием. Неужели это и есть любовь? Вот такая мягкая и заботливая? Ее чувства к Дри были похожи на полноводную реку, глубокую, спокойную и умиротворенную. Его нежность, ласка, трепетное обожание, его восторженные взгляды, тихий журчащий голос — все было таким настоящим, что сердце болезненно сжималось от страха, что это всего лишь сон и она проснется опять одна на огромной кровати в шатре ханов.
Когда он замолчал, Элизабет тихонько вздохнула и прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Ведь теперь она женщина, значит, что-то должно измениться? И изменилось. Кроме приятной истомы в теле и легкой болезненности внизу живота она ощущала счастье, и покой, и что-то еще — то, из-за чего Сирена не уходила от тотемов, то, из-за чего погибла Зухра, то, что заставило первую красавицу королевства герцогиню Амадею выйти замуж за невзрачного коротышку-графа. Словно страсть, подаренная Дри, сняла шелуху с души, освобождая ее — настоящую. Она ощущала себя счастливой, лишь занозой промелькнула мысль о Шеоле. Как он воспримет изменение ее статуса? И как ей себя с ним вести?
Ничего не хотелось, только лежать вот так в теплом и сильном кольце рук, слушать тихое дыхание, ощущать ласковые поглаживания и ни о чем не думать. Но не думать не получалось, мысли постоянно возвращались к последним словам мужа. Он сказал, что любит, интересно, это правда?
— Дри…
— Да, моя милая.
— То, что ты сказал…
