остался у нас…
Послышалось шуршание бумаги.
– Александр Бойко, кличка Нос. 31 год. Убийство.
Конвоир сощурился, приблизив к глазам листы досье на уголовника.
– Этого на экспертизу.
– Кого убил-то? – поинтересовался Митрич, следя за дорогой.
– Девочку одну, школьницу.
Охранник сунул документы в папку и застегнул ее на «молнию».
– И не просто убил. Следаки считают, что он потом съел ее. Правда, это еще доказать надо. Вновь открывшиеся обстоятельства, в общем.
Митрич покачал головой:
– Тьфу ты, мать честная… Час от часу не легче. Может, его лучше в «стакан»[7] было определить? От греха подальше?
– Не-а. «Стакан» уже занят. Забыл, что ли?
Старлей опять чихнул.
– Да что ж ты будешь делать, – проворчал он. – Вконец расклеился.
– Ты вроде сегодня хотел пораньше уйти? – спросил водитель.
– Ну да. Мишке моему семь лет стукнуло.
– Поздравляю, – тепло улыбнулся Митрич. – Совсем взрослый пацан.
– Это да. Так вот, мы наших архаровцев как в город доставим, меня Пашин сменит, я начальство предупредил. Обратно с ним поедете.
– Да без вопросов, – пожал плечами водитель. – День рождения сына – дело святое.
– Ну и, само собой, завтра с меня «поляна».
– Это как сам решишь, – отозвался Митрич. – Я, как Герасим, на все согласен.
Они умолкли, глядя на дорогу.
До города было еще сорок километров по пустынной, выжженной солнцем дороге, и каждый из мужчин думал о своем.
Только никто из них даже предположить не мог, какие непредвиденные события произойдут в самое ближайшее время.
Зажим поднял глаза на замершего Ходжу. Затем перевел взгляд на Саву.
– Это что за хрень?!
Сава испуганно заморгал.
– Зажим, я ничего не знаю, – нервно проговорил он. В сотый раз облизнул воспаленные губы. – Я не при делах. Мне просто Рома Печорский это передал. Сказал, чтобы…
– Ты читал это? – перебил его Зажим.
Сава с такой энергичностью замотал головой, что, казалось, вот-вот и у него хрустнут шейные позвонки.
– Там же печать, – робко произнес он, но Зажим уже и сам видел, что напрасно волновался насчет вероятного нарушения конфиденциальности письма. Печать-то он сам сорвал. К тому же вряд ли этот рыхлый увалень решился бы вскрыть послание, да еще от авторитетного вора. Кстати, тому самому Доктору, передавшему эту маляву, Зажим в свое время очень помог в одном важном вопросе. Может, Доктор таким образом решил отблагодарить его?!
– Что там? – сгорая от нетерпения, спросил Ходжа, и Зажим молча передал ему послание. Уголовник быстро прочитал, и глаза его расширились.
– Надо же, кто нарисовался… Сам Доктор… – промолвил он, возвращая записку Зажиму. Затем повернулся к Саве:
– Где ты раньше был, валенок?
– Я… я… – проблеял толстяк, вжимаясь в скамью, словно намереваясь слиться с ней в единое целое. – Зажим, я просто забыл! Сукой буду!
– Почему Рома сам мне не передал маляву?! – прорычал Зажим. Ходжа осторожно положил ему руку на плечо, но зэк резким движением скинул ее.
– Зажим, остынь, – зашептал Ходжа. – Сбавь обороты – вертухаи могуть прослушивать. Сава в больничке вместе с Ромой Печорским лежал. Видать, маляву Доктор по своим каналам Роме передал, а тебе ему проще всего было ее через этого валенка
