странным. Ведь именно Крылатая спасла ей жизнь, но то, как уверенно, но нежно Лин тянул за собой давнюю подругу, сказало ей больше, чем поток слов, хлынувший в это мгновение.
– Юли, Юли! – заговорил Лин, подходя к кровати, но так и не отпуская руку Крылатой. – Я… я не могу найти слов, как тебе благодарен. Проклятье! Я ничего не понял из того, что с нами приключилось, – но ты спасла меня! Юли!..
Он наконец разжал ладонь и положил обе руки на хрупкие плечи девушки, посмотрел на нее искрящимися глазами и притянул к себе. Тепло и запах его тела, накрыли Юли с головой. Но уже закрывая глаза от внезапного наслаждения близостью Крылатого, девушка заметила, что Алиса слегка подталкивает Лина в спину, – побуждая его благодарить, обнимать несмышленую девчонку, пожертвовавшую вчера ради него всем, что она имела.
Счастье, наполнившее было все ее существо, медленно рассеялось. Лин продолжал что-то оживленно говорить ей в макушку, но Юли не слушала. Она внимательно разглядывала отошедшую к окну Алису поверх мужского плеча.
В тонкой фигуре явственно ощущалась крепкая сила воина. Прямые волосы, небрежно собранные в узел, широкая куртка, явно с чужого плеча. Задумчиво разглядывая улицу через окно, Алиса медленно крутила в пальцах тесемку от медальона. Даже пыльная дорожная одежда не могла скрыть, как хорошо она сложена. Поджарая, красивая, великодушная. Все, чем обладала Крылатая, было чуждо Юли.
Она почувствовала себя чахлым кустиком, выращенным в парниках Феты, на фоне крепкого молодого Дерева, полного силы и опыта. Холодная ненависть заполнила все ее существо. От утреннего спокойствия не осталось и следа.
Словно почувствовав ее яростный взгляд, Алиса отвернулась от окна и посмотрела на Юли. В глазах, отливающих сталью, та прочитала равнодушие. Все это время Крылатая размышляла о чем-то своем, куда более важном, чем обнимающий другую девушку любимый.
«Она даже не видит во мне соперницу», – подумала Юли, отстраняясь от Лина.
А тот уже и сам разомкнул объятия, провел ладонью по ее кудряшкам и присел к столу.
– Надо бы нам подкрепиться… – протянул он осматриваясь.
Юли медленно прошла к полке, вытащила запрятанную между книжками коробку с засушенными корочками, так же молча протянула ее Крылатому и вернулась к кровати. Острый взгляд Алисы не отрывался от девушки.
Лин достал из коробки сухарь, макнул его в пиалу с травяным отваром и осторожно надкусил. Блаженство отразилось на его худом лице.
– Не помню, когда в последний раз чувствовал вкус еды, а не кровь и горечь старухиной отравы, – сказал он, принимаясь за вторую корку.
– Не спеши, а то еще подавишься, – заметила Алиса, садясь на подоконник.
– Я понимаю, воробушек, ты у нас теперь главная, – пробурчал Крылатый, – но уж не учила бы старших…
И они засмеялись. Юли слушала их смех, непонятный, даже пугающий, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Невозможно бороться за того, кто так счастливо смеется с другой.
– Шая… Она умерла, да? – резко обрывая смех, спросила Алиса и, не услышав ответа в напряженной тишине, горько кивнула. – Я боялась спросить, весь вечер останавливала себя… Словно, пока слова не произнесены, она… жива.
Лин мрачно опустил руки на стол, выпуская из пальцев корку.
– Я похоронил ее там, где твоя мама… – сказал он, бросая на Юли предостерегающий взгляд.
– Хорошо, – кивнула Алиса. – Я должна успеть сходить туда… до того, как…
Она запнулась.
– Что ты думаешь делать теперь? – полюбопытствовал Крылатый, не дождавшись продолжения.
– Давай не будем пока, – сказала Алиса, прислоняясь затылком к оконному проему, и снова перевела взгляд на Юли. – Мы так и не познакомились вчера.
Ее голос, усталый, но ровный, пригвоздил Юли к кровати. Она ощущала силу Крылатой, новым своим чутьем распознавала ее в каждом скупом движении. Эта сила не была враждебной, нет. Она была равнодушной. То новое, что жило теперь в Юли, было чуждым Алисе. А живущее в Алисе никогда бы не стало родственным Юли. И Крылатая тоже это понимала.
– Не познакомились, – согласилась Юли, помедлив. – Но я знаю, кто ты.
– Я тоже знаю, кто ты. – Улыбка блеснула на лице, освещенном скудным светом из окна. – Ты дочь Томаса, он говорил мне о тебе.
Юли помолчала, удивляясь, как просто звучит имя отца, произнесенное Алисой. Каждый раз, когда она думала о родителях, их имена отзывались болью в голове. «Анабель», – билось в правом виске. «Томас», – пульсировало в левом.
