наша… – Фета уже не сдерживала слез. – Мать ее любимица моя была, я ей клялась, что девку выходим…
Томас стоял у окна, стараясь не обращать внимания на тупую боль в висках. Мерзкий привкус грибного пойла горчил во рту, голова мутно кружилась.
Крик дочери мешал ему сосредоточиться.
– А травы? Не пробовала? – наконец спросил он у старой Феты.
– Ребенку дать? – ужаснулась та, отмахиваясь от него. – Где ж это видано?
– Ты уже напоила ее в утробе матери своими отварами, – настаивал Томас, не оборачиваясь. – Что уж теперь…
– Надо старика просить, – сдалась Фета, передавая ребенка в руки кормилицы. – Я схожу.
– Нет, – вздохнул Томас. – Идти мне.
Старик сидел в кресле на том же месте, в той же позе, так же отстраненно глядя в окно, как и в тот день, когда Томас перешагнул порог этих покоев, еще не зная, что готовит ему судьба.
Правитель оторвал взгляд от Города за окном и посмотрел своими водянистыми глазами на вошедшего.
– О, Томас, – просипел он. – Надеюсь, ты оценил мою милость, я дал тебе время на скорбь. Рад, что оно закончилось, и ты сам ко мне пришел. Думаешь, пора начинать отбор Вестников?
– Я пришел, потому что моей дочери нужно лекарство, – ответил Томас, чувствуя, как тошнота подступает к горлу.
– Бедная малышка… – вздохнул старик, делано удивляясь. – Мне так жаль, но ты знаешь мою цену.
Томас молча смотрел на паука.
– Твоей дочери нужно лекарство, а мне нужен ты, – продолжил Правитель. – Весь. Без остатка. Как верный пес, как надежный соратник – это уже сам решишь. Но только у меня есть то, что спасет твою девочку.
– Ты обязан давать нуждающимся лекарство, старик, – процедил сквозь зубы Крылатый, не в силах больше находиться в сумрачной комнате, давящей на голову.
– О да, конечно. – Правитель зашелся лающим смехом. – Трава. Я дам ее бедной сиротке, но это ей не поможет.
Томас вцепился в спинку высокого стула, ему казалось, что голос паука доносится к нему через толщу воды.
– Ты не заметил, что твоя девочка не может дышать, есть, спать, словно в ней чего-то не хватает? – равнодушно спросил старик.
Крылатому хотелось закричать, опрокинуть стул, выплюнуть в это старое, мерзкое лицо слова о том, как прекрасна, здорова и совершенна их с Анабель дочь. Но он не мог. Юли и правда выглядела маленьким комочком плоти, она вертела головой, шарила ручками по своей грудке, плакала, страдая в поисках чего-то, ей не известного. Томас был уверен, что так она ищет мать, навсегда ее покинувшую. Но откуда старику об этом знать?
– Вижу, что я прав, – гнусно улыбнулся Правитель. – У тебя необычная дочь, Том: она рождена от двух крылатых родителей, напоена травами еще в утробе, а на свет появилась в сопровождении предсмертных мук матери и при последнем усилии ее медальона. Ты обратил внимание, каким тонким он стал у твоей жены перед смертью, или времени не нашлось?
Внутри Томаса билась паника, она затмила и похмелье, и тошноту, и ярость. Наклоняясь в последний раз над телом жены, он краем сознания удивился, какой невесомой стала деревянная пластинка ее амулета. Но это было неважно, несущественно, глупо, ведь этого просто не могло быть. Томас слушал Правителя, не в силах прервать его страшную речь.
– Твоя дочь… Кстати, как вы ее назвали? Впрочем, не суть важно… – Старик откинулся на спинку кресла, обращая взгляд на Город за широким окном. – Она будет чахнуть и через некоторое время умрет, если не дать ей силу. Силу Дерева, разумеется. Ты уже это понял, да, мальчик?
Томас не ответил, он стоял, продолжая стискивать побелевшими пальцами спинку стула.
– Мало кто знает, Том, но выжившие сумели сохранить некоторые манускрипты. Придя к власти, я изучил их и нашел там много занятного. Но сейчас речь о твоей дочери. Иногда наши Священные Деревья, – старик издал короткий смешок, – излечивали смертельно больных людей, просто даруя им немного своей деревянной плоти. Для здорового и полного жизни человека такой подарок означал бы обретение крыльев, но для того, кто потерял свою собственную, человечью силу, это было просто спасением. Немного древесного колдовства, Том, и твоя дочь станет обычной девочкой с маленьким амулетом на груди.
– Почему я должен тебе верить? – выдавил Томас, не поднимая глаз на Правителя.
– Потому что без меня у тебя нет ни единого шанса спасти девчонку, – ответил тот.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Томас прислушивался к ней, надеясь, что Анабель подаст ему знак, что она где-то рядом и точно знает, как правильно поступить. Но его любимая осталась безмолвна. Крылатый тоже молчал, и старик принял его молчание за согласие.
