больше не читалось немощи. Он помолодел на пару десятков лет.
– Мне нужна живая ветвь, Томас, – запахиваясь, сказал паук. – Нужны сок, кора, древесина, листья – все, что есть у этого проклятого Дерева. И ты принесешь мне это.
– Даже если бы мог, с чего, ты думаешь, я стал бы делать это ради тебя? – устало откидываясь на стуле, спросил Томас.
– Во имя нашей старой дружбы, например. – Правитель коротко засмеялся, но тут же снова посерьезнел. – Ты полетишь к оазису, найдешь Дерево и принесешь все, что только получится забрать. А я… Слушаешь меня, мальчик? Я поделюсь одной маленькой веточкой, а может быть, и каплей живительного сока с твоей милейшей дочуркой. Нашей угрозой всеобщей лихорадки и чумы. Как тебе предложение?
Томас молчал, прикрыв глаза ладонью. Он не видел Юли уже много лет, ее забрали у него после того случая с кормилицей. Даже воспоминание об этом заставляло болеть сердце.
– Я не долечу, старик, ты это знаешь, – проговорил он, не убирая руку от глаз. – Я уже не молод, и мой медальон истончился, силы во мне почти не осталось. Спящие амулеты не приживаются на Крылатых, мы уже пробовали. Я всегда был уверен, что ты умрешь раньше, но ты нашел свое спасение, а для меня его не существует. – Томас встал со стула. – Я столько лет служил тебе, спасая свою девочку. И буду делать это вопреки ненависти к тебе да и к себе самому, пока мое время не закончится. Но его осталось совсем мало. Я не долечу до оазиса, где бы он ни был.
Старик слушал его, склонив голову набок, рассматривая постаревшего, потрепанного Вожака: тот и правда сдал в последнее время.
– Да, спящие амулеты не приживаются на Крылатых, – согласился он. – Но что, если забрать разбуженный медальон у одного из Братьев, когда это понадобится? Уверен, что тебе передастся сила.
– Ты предлагаешь накинуться на Брата в Городе, вырвать у него из груди кусок плоти с медальоном и повесить амулет на себя? – раздраженно прошипел Томас.
– Можно и так, конечно, а можно взять с собой самого молодого и несмышленого, отлететь с ним подальше, а там уже… Ну да что я тебе объясняю. – Старик зашелся каркающим смехом. – Согласен?
– Нет. – Томас повернулся к двери. – Я не согласен, старик.
– Очень жаль, твоя девочка так и не будет спасена… Совсем скоро ей понадобится хоть какой-нибудь медальон. Старый ли, новый – когда захлебываешься своей кровью, одновременно выпивая жизнь тех, кто дышит с тобой одним воздухом, это не так уже важно. А медальона не будет. Прости, Том, но если ты не помогаешь мне, то я не помогаю тебе. Таково правило.
Томас слушал его, прислонившись лбом к тяжелой двери.
– Ты клянешься, что Юли доживет до моего возвращения? – глухо проговорил он.
– Да, мой мальчик.
– Ты клянешься, что отдашь ей столько силы нового Дерева, сколько понадобится для исцеления?
– Да, мой мальчик.
– Я согласен. Я полечу к оазису, – прошептал Томас, не сомневаясь, что паук его услышит.
Томас молчал, не в силах поднять тяжелые веки: казалось, сон поборол его, но Крылатый заставил себя встряхнуться.
– Почему я полетел к Дереву? – переспросил он. – Потому что продался властному и бессмертному, девочка. Нашему дорогому пауку…
– Правителю? Но вы же… Вы же с ним соратники! Он же не хотел пускать вас! Он же говорил, что в Городе и так все есть, – но вы решили лететь! Томас, я не понимаю. – Алиса встревоженно смотрела на него, и только сейчас Крылатый увидел, насколько она молода.
– Вестники улетели очень надолго, силы медальона не хватало Правителю, чтобы приструнить каждого недовольного. Вот он и поменял свою тактику: теперь я стал сумасбродом, жаждущим изменений, а он, оказывается, всегда был за мир и благоденствие внутри стен Города. – Томас горько усмехнулся. – Девочка, мне так мало осталось, я не хочу об этом.
– Нет, Томас, пожалуйста, я все еще не понимаю, – настаивала Алиса. – Зачем вам понадобилось лететь сюда, если вы все знали?
– У меня есть дочь, – произнес Томас, закрывая глаза. – Тоненькая, словно прозрачная. Кудрявая, смешливая, вся в мать… Она очень больна. А то, что поддерживает ее силы… есть только у Правителя. И у Дерева… я хотел убить сразу двух зайцев. – Он говорил короткими фразами, делая частые паузы. – Паук сказал, я должен лететь, и тогда он даст еще… А если бы долетел, я бы сам принес ей… Но уже поздно. Я точно знаю, поздно. Милая, я не успел. Анабель, Анабель, пусти меня к себе… Я не успел.
