Его голова запрокинулась, а тело начали сотрясать судороги. Алиса подскочила к нему, схватила за плечи и прижала к себе.
– Ну-ну, Томас, тихо, тихо, – шептала она ему в волосы, глотая слезы, – тихо-тихо…
Крылатый замер в ее руках. Он обратил к ней лицо, открыв глаза, стараясь увидеть ее сквозь туман, опускающийся на него, уносящий с собой.
– Вернись в Город, найди Фету, – прохрипел он. – Принеси ей ветку Дерева, пусть она отдаст ее Юли. Юли… Юли…
И Томас затих, медленно опуская веки.
Алиса оцепенела.
Ручей продолжал журчать у их ног, Чарли ворчал, сидя на пригорке, ветер играл мягкой травой, даже серебристое Дерево чуть слышно шептало о чем-то своей листвой. В этих спокойных явственных звуках было что-то неправильное, невозможное для Алисы, которая обнимала бездыханное тело Вожака.
Все еще прижимая его к себе, девушка осторожно прислонила Томаса спиной к стволу и пригладила его растрепавшиеся волосы. Все морщины разгладились на его спокойном лице. Годы сокрытой тоски, боли и потерь больше не делали его далеким и холодным. Он снова помолодел, словно со смертью с него спал груз всего дурного, что произошло с ним в жизни. Алиса не увидела в его уходе ни капли сопротивления или горечи. Вожак отдался смерти, как отдается сну усталый путник. И теперь он спал глубоким, расслабленным сном, удобно прислонившись к серебристому стволу Дерева.
Алиса еще немного посидела рядом с затихшим телом Вожака, провела по его лицу ладонью, прощаясь, согревая своим теплом его остывающие черты…
Из крылатого сна окрик Томаса вырвал ее как раз в тот миг, когда древесное Божество, которому она по наивности дала человеческое имя, назвало свою цену помощи выжившим.
Навсегда остаться в крылатом сне вместе с Аланом, жутким, но таким манящим, было не самой страшной участью. Алиса чувствовала, что именно там ее место.
Но Лин, ждущий ее дома, так далеко, и родная Шая, которая, наверное, уже все глаза проглядела в надежде на ее возвращение… Мысли о родных людях не давали девушке покоя.
Не в скором времени, но когда-нибудь позже Алиса мечтала стать матерью, прожить счастливую жизнь в теплом доме, рядом с мужем, детьми, а потом и внуками. Все это становилось далеким и невозможным, когда она оказывалась рядом с Аланом, слушала его, впитывая мудрость, что струилась в этом нечеловеческом теле.
Мир заставлял Алису разрываться надвое. Одна ее часть страдала от горчайшей боли, когда Крылатая медленно проводила пальцами по успокоенному лицу Вожака, человека, который стал ей безмерно дорог за многие дни их совместного путешествия. Ее неудержимо тянуло домой, поделиться с родными пережитым, рассказать им о закатах в пустыне, о сиянии ночных небес, об оазисе, воде и зеленой траве на горных склонах. Эта часть Алисы скучала по мальчишке Лину, отчаянно, немыслимо. Тосковала по Шае, которая заменила ей мать, согревала своей любовью долгие годы.
Но другая часть Алисы, ставшая вдруг сильной, знающая тайны сожженного мира, чувствовала, что должна занять свое место рядом с Божеством в его сне. Вернуть в Город воды, взрастить новый лес, принять Говорящую в себе, питаться мудростью Священной Рощи, не допуская больше преступлений своего народа.
Чарли, подобравшийся к ней, присел рядом, разглядывая замершую девочку. Он почувствовал, когда другой человеческий отпрыск выдохнул в последний раз и покинул мир живых. Но и девочка, его девочка, уже не принадлежала ему до конца. Она словно размылась на фоне серебряного сияния Дерева, все глубже погружаясь в свои мысли.
Алиса протянула руку, погрузив пальцы в пушистый мех; посидев так, она вздохнула, словно отыскала решение мучившего ее вопроса.
– Ну что, хороший, остались мы с тобой вдвоем, да? – проговорила она, поглаживая лиса. – Мне нужно вернуться в сон, а там посмотрим. Не заскучаешь?
Чарли хотел бы рассказать ей, как страшно ему тут одному, когда она так странно замирает рядом с Деревом. Но лис чувствовал, что неназванный призовет девочку даже против ее воли. Коротко заскулив, лис потерся об руку Алисы лбом и медленно пошел к нагретому солнцем плоскому камню.
«Я буду ждать тебя сколько будет нужно, – решил лис. – Пока ты не вернешься ко мне. А если нет, то я сам пойду за тобой, ведь ты – моя стая».
Алиса коснулась серебряного ствола, зажмурилась, чувствуя, как распускаются крылья, и сразу увидела знакомую поляну, Рощу и Алана, который ждал ее возвращения.
– Тот человек… – спросил он, подаваясь ей навстречу. – Он умер, да?
