Серая точка вдали замерла и в мгновение ока приблизилась к людомару, превратившись в силуэт небольшого роста.
– Ты здесь? – донеслось с ее стороны. В силуэте чернеца нельзя было разглядеть накидки, которая виднелась на плечах Доранда. Образ был литой и перетекал сверху вниз так, словно чернеца обливали грязью. – Ты?! – чернец увидел и беллера. – Как смел ты, привести его сюда, когда меж нами было соглашенье самим и только лишь самим здесь быть?!
– Теперь нет больше уговора, – отвечал Доранд, – враги теперь мы. Предали вы нас…
– Поплатишься…
– Не оскорби мой дом своею черной злобой, которой благость ты заменил, – покрыл их голоса громогласный возглас Месазы, – равны вы предо мной. Нет выше вас, и ниже нет! Зачем пришел ты? – обратилась она к чернецу.
– Просить тебя пришел, Месаза, но только более не нужно мне.
– Чего просить хотел?
– Отдать его, – чернец указал на охотника. – Гроза землям твоим от него придет. – Переливающийся образ приблизился вплотную к духу людомара и стал обволакивать его со всех сторон.
Месаза молчала.
Сын Прыгуна ощутил обездвиженность. Его словно бы утягивали в бездонный круговорот. Лишь спиной он ощущал некую легкость и твердость под собой. Охотник не заметил, как дух Доранда прилип к нему со спины и сам стал обволакивать его. У плеч людомара души чернеца и беллера встретились. Людомар почувствовал огонь, воспылавший на его руках.
Лик Месазы стал меняться бесконечной чередой лиц: людомара, Ирима, Тикки, Лоова, лик замерзшего мальчика, нахмуренное лицо Глыбыра.
Месаза взревела так, что пространство сотряслось повсюду, куда долетел ее рык. Она бросилась вперед и оторвала души беллера и чернеца от Сына Прыгуна.
– Прочь! Прочь! – ревела она, раскидывая чернеца и беллера в разные стороны. Светомир сжался, словно бы в спазме и исторг обоих вон.
Месаза перестала кричать и заглянула в лицо людомара. Она смотрела на него его же лицом: истощенным и смертельно уставшим.
– Иди и припади к источнику силы своей. Не ты избрал свою судьбу – не на тебя и злиться мне. Но остерегайся. Они пойдут след в след за пятками твоими. А потому решай и действуй так, как не действовал бы никогда. Прочь!
Людомар вскрикнул. Нечто ударило по всему его телу. Оно сжалось в комок и вылетело из-под арки. Он упал в мох, перевернувшись несколько раз, и некоторое время лежал, недвижим, приходя в себя.
Когда Сын Прыгуна поднялся на дрожавшие ноги, он увидел вокруг себя лишь лес. Ряды камней сокрылись под землей и лишь один из них, покрытый нетронутым веками мхом, как и прежде, лежал, привалившись к корню полу засохшего дерева.
В лицо охотнику дохнуло чем-то ласковым и добрым. Он пошел вперед и увидел между деревьями, там, где до этого момента возвышалась каменная арка, белесый туман. Он был зажат между деревьями.
«Иди один, куда надумалось идти!» – влилось в мысли Сына Прыгуна. – «Тебя я встречу там, куда сведет тебя Месаза, когда наступит срок. Но торопись, ибо тень твоя еще с тобой, а значит неотвратимое идет с тобою в ногу!»
«Я не знаю, куда идти!» – подумал охотник.
«Знаешь. Ты это знаешь! Ты всегда знал! Прости, что сбил тебя с пути… Прости!» Туман промеж стволов деревьев растаял, оставив людомара в одиночестве.
К истокам
Сын Прыгуна недолго стоял неподвижно, недолго он раздумывал над тем, куда идти. Глаза его налились живым огнем, а плечи распрямились. Он весь вздрогнул, преобразился и огляделся с прежним видом пытливого и многоопытного охотника.
Невдалеке лежало разорванное на куски тело омкан-хуута. На нежданный пир уже стали собираться маленькие обитатели Чернолесья, и людомар решился присоединиться к ним.
Сытно поев, он еще раз принюхался, обтер себя соком внутренностей омкан-хуута и быстро пошел в обратную сторону.
Память вернулась к нему полностью, и единственное, над чем он раздумывал те несколько дней, что мчался к своему донаду, была непрекращающаяся мысль о том, как спастись от чернецов.
Ему не было ведомо, он лишь чувствовал, как нечто нехорошее для него сгущается во Владии. Если бы он мог видеть то, что видел Доранд, то его взору предстал бы корабль, подошедший в один из тех дней к саарарской гавани во владийском Прибрежье, и
