– Не дергайся, – ровно произнес Оракул. Как будто держать пытавшегося вырваться парня ему не составляло ни малейшего труда. – Я тебя насквозь вижу. Думаешь, ты умнее всех?
– С чего вы взяли? – пробормотал семинарист. – Вовсе я так не думаю.
– Думаешь, думаешь. Не ты первый пришел за Его Силой. Но то были настоящие воины, и каждый имел шанс на победу.
– И что? Кто победил? – тупо спросил Книжник.
Он оставил попытки вырваться. И тут же Оракул оставил его руку в покое. Парень машинально потер запястье, пытаясь избавиться от холода, продолжавшего сковывать кожу.
Оракул издал неприятный звук. Наверное, это был смешок.
– Не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Разумеется, все они погибли. Последовательно убили друг друга. И тебя убьют. Как и каждого, кто придет на Ристалище. Всех убьют.
– Но в чем тогда смысл?
– В том, что останется лишь один. Самый терпеливый, хитрый. Или, напротив – самый смелый. Или самый безжалостный. Но только один. Последний. Лишь с одним Он поделится своей Силой.
Можно было догадаться, что речь идет о Буке, но уточнять семинарист не решился – похоже, здесь предпочитали не произносить всуе имя своего божества. Вместо этого парень спросил:
– И какой же я, по-вашему? Самый смелый или самый коварный?
– Похоже, самый пронырливый, – Оракул снова издал свой неприятный смешок. – По крайней мере, тебе так самому кажется. Думаешь угол по пути в рай срезать?
Книжник вздрогнул. Про «срезание углов» он уже слышал от Черта. Неужто этот тип телепат? Вроде самого Буки. Но нет – Книжник умел ставить ментальный блок, в его мозг так легко не залезешь.
– Тотем раскусил тебя, – значительно покачав перед носом парня длинным жилистым пальцем, произнес Оракул. – Ничего у тебя не выйдет.
Книжник ощутил, как кровь прилила к лицу, заливая его краской. Похоже на то, как кто-то разоблачил твой самый неприглядный поступок. Беспомощность и стыд – вот, что это было за ощущение. Позорным был не факт чтения его тайных мыслей, а как его самого ткнули в то, признаться в чем было хуже пытки.
Страшно сказать – он сам не верил в успех собственной затеи. Ему не найти Буки и не спасти Зигфрида. А идти на смерть ради того, во что почти перестал верить – что может быть безнадежнее и страшнее?
Но заставил себя хрипло выдавить:
– Почему – не выйдет?
– Есть люди достойнее тебя, – кратко ответил Оракул.
Как пощечиной хлестанул. Это заявление настолько задело Книжника, что он имел глупость спросить:
– И кто же тот, кто достойнее меня?
И тут же пожалел о своем вопросе. Резко, почти мгновенно Оракул откинул свой радужный капюшон и впился взглядом в семинариста. От этого взгляда парня почти физически отбросило назад – такова была его мрачная мощь.
Лицо Оракула не было настолько искажено мутацией, как у остальных обитателей базы. Разве что лысый череп был слишком узок и слишком плотно обтянут сероватой кожей. Но бешеный взгляд обладал совершенно нечеловеческим выражением и мощью. Более того, глаза Оракула светились – тем же мертвенным зеленоватым сиянием, которое заполняло основное пространство базы.
– Тот, кто выйдет на Ристалище, чтобы победить, – глухо, но с силой сказал Оракул.
Поднял лежащую перед ним книгу на ладони, впился в нее взглядом. Книжник вскрикнул: книга вспыхнула синеватым пламенем и в считаные секунды обратилась в пепел. Парень многое бы отдал, чтобы узнать, что это была за книга. Но не был в силах произнести ни слова.
– Благодари Химию – ты предупрежден, а значит, сохранишь жизнь. На Ристалище тебе не место. Можешь идти. Тотем призовет тебя – когда придет твое время отдать долг.
В голосе Оракула звучало равнодушие. Он явно потерял всякий интерес к посетителю, неподвижно скрючившись под своим радужным плащом.
Аудиенция закончилась. Попятившись, Книжник покинул мрачную обитель адепта странного культа. И сколько ни пытался убедить себя, что слова этого типа в радужном плаще ничего не значат, чувствовал он себя, как побитая крысособака. Это же особый талант надо иметь, что бы вот так, с ходу, лишить человека надежды. Особенно удручало обещание насчет злопамятного
