– Ты чем там занимаешься? – взревел из трубки Гриша. – Леша, ты ополоумел вконец?
– А что такое? – прикинулся веником Кобылин. – Что случилось, отец?
Борода на секунду заткнулся, и охотнику представилось, как бородатое и щекастое лицо его друга медленно наливается багрянцем.
– Тебе что было сказано? – зловеще процедил в трубке Гриша. – Сидеть в сторонке и не отсвечивать. Отстать от этих чертовых долбагребов троллей! А ты что?
– А я перестрелял нескольких этих ублюдков, – спокойно сообщил Кобылин в трубку. – Потому что они захватили заложника, а я об этом узнал.
– Заложника? – Борода примолк и сосредоточенно засопел в трубку. – Какого, на хрен, заложника?
– Женщину, – сказал Кобылин. – Красивую, молодую. На ее собственной даче. Убили двух охранников-людей. Вымогали деньги, пытали хозяйку.
– Что за хрень, – взвился Борода. – Заложницу! А ты как в это впутался?
– Пришел на помощь прекрасной даме, – отчеканил Кобылин. – Как и положено паладину в сияющих доспехах. А что, мимо надо было пройти? Серьезно? Думаешь, я способен закрыть глаза на такое?
Борода выматерился – замысловато, зло, ничуть не смешно. В его голосе звучали нотки отчаянья. Конечно, он знал, что мимо такого охотник не прошел бы. Любой.
– Как, – простонал он в трубку. – Ну как ты умудряешься всегда все поставить с ног на голову? Всего-то нужно было тихо посидеть пару дней!
– Тот, кто дает тебе информацию о моих похождениях, – медленно произнес Кобылин, – многого недоговаривает. Мне кажется, Гриша, ты немного оторвался от реальности. Закопался в своих бумажках, или чем ты там занимаешься.
– Я оторвался?! – взвился Борода. – Я? Господи, Кобылин, да ты… Ты живешь в своем маленьком мирке и ничего не видишь, что происходит вокруг тебя. И не хочешь видеть! А пора бы уже раскрыть глаза.
– Ну-ну, – насмешливо бросил Кобылин. – Может, ты мне их раскроешь, а? Не пора ли рассказать, что происходит на самом деле? А то, не ровен час, хлопну кого-нибудь не того. Из Ордена, например.
Борода засопел в трубку так, словно пытался выжать от груди штангу на чемпионате по тяжелой атлетике.
– Вот что, – сказал наконец он. – Надо поговорить, Кобылин. Давай через полчаса в той забегаловке у вокзала. Помнишь, где холодные беляши давали?
– Я занят, – флегматично отозвался Кобылин. – У меня вот на второй линии крысюк. Они выследили крысолова и просят срочно приехать.
– В задницу крысюков, – рявкнул Борода. – Немедленно надевай портки и выметайся из своей норы. Жду тебя ровно через полчаса. Все.
Кобылин медленно опустил умолкший телефон и криво усмехнулся. Похоже, он все-таки допек Бороду. Есть хороший шанс его расколоть, пока Гриша кипит от негодования. Под ним стул, небось, уже загорелся. Надо брать его тепленьким. Но что ж все так не вовремя! Все навалилось сразу, одновременно! Еще девчонка эта, предсказательница, пифия, мать ее. С этим тоже надо разобраться, и побыстрее. И тролли, и паутина, и ведьма… Вини Пух и все-все-все.
Пожав губы, Кобылин пошлепал обратно в комнату, служившую ему гостиной. Надо придумать какие-то слова извинения, попросить Линду подождать. Сказать, что надо срочно отойти, по делам. Ведь могут же быть у него дела.
Они столкнулись в дверном проеме, когда ведьма выскочила в коридор, и Кобылин открыл рот.
Линда зря времени не теряла. Она, оказывается, успела привести себя в порядок, разорив залежи в гардеробе Кобылина. На ней были черные широкие брюки и черные кроссовки. Клетчатая ковбойская рубаха Кобылина была ей велика, но ведьма завязала ее узлом на своем плоском животике. Рукава рубашки были закатаны до самых локтей. Сверху накинут охотничий жилет с десятком карманов. Вокруг поцарапанной шеи – бандана в роли нашейного платка. На голове – помятая черная бейсболка. Все по отдельности – старое барахло, заброшенное Кобылиным в дальний угол. Но собранное все вместе… Линда напоминала рок-звезду. Этакую певицу кантри, разбитную, настоящую, только что вернувшуюся с конной прогулки. Не какая-то там поп-звездулька, а настоящая, повидавшая жизнь женщина, способная и коня на скаку, и в избу, и вообще. Не хватало только желтой гитары в руках да микрофона. Кажется, еще миг – и хрипловатый женский голос заведет печальную песню о бескрайних прериях.
– Ну, – выдавил Кобылин. – Даешь.
– Леша, – мягко сказала Линда, глядя в лицо охотника. – Знаешь, наверное, мне пора.
– Погоди, – спохватился Кобылин. – Как же… Может, останешься? Я ненадолго…
– Нет, – мягко сказала ведьма и прикусила губу. – Так надо. Сам знаешь.
Кобылин знал. Все, что у них есть, – это краткий день, может, ночь. А потом – каждый своей дорогой, в разные стороны. В их жизнях не было места друг для друга.
– И куда же ты? – тихо спросил Кобылин. – Что теперь?
– Теперь все будет хорошо, – отозвалась Линда, пытаясь бодро улыбнуться. – Исчезну на время. Залягу на дно. Заведу новые контакты. А потом снова всплыву. Активы у меня есть. Связи тоже. Деньги, бизнес… Все наладится, со временем.
– А тролли…
– Думаю, теперь им будет не до меня, – медленно сказала Линда. – А другие… Другие теперь побоятся со мной связываться. Подожду, пока вся история не обрастет слухами, а потом вынырну. Может, не здесь. Не в этой стране. Не в этом полушарии. И не завтра.
– Понятно, – выдохнул Кобылин. – Ну, тогда, наверное, удачи.
– И тебе, дорогой, – мягко выдохнула ведьма, а потом быстро обняла охотника, прижалась мягкими губами к его уху. – Спасибо, – прошептала она. – Спасибо за все. Я в долгу перед тобой.
– Нет, что ты! – вскинулся Кобылин. – Какие, к черту, долги? Подожди!
