забывшись, даже чмокнула меня в губы.
После всех дел заночевали в знакомом трактире, где нас явно узнали – как трактирщик, так и охотники за столами. Но никто даже слова не сказал, хотя косились. Серого охотники, правда, пару раз отзывали в сторонку и о чем-то шептались.
– Что там? – спросил я его после одного из секретных разговоров.
– Спрашивают, как я к вам попал и нельзя ли им в «Проклятый дом».
– А ты что?
– Что я им скажу? Сказал, что вы меня сами позвали, мол, охотник крайне нужен был, а я понравился.
Я хмыкнул.
– Ну а что сказать – что сам напросился? Так завтра толпа у ворот будет.
– Все правильно сделал, Серый, – одобрил Савлентий, – и мыслишь верно.
Договорить деду не дали – к нашему столу подошел гном и слегка кивнул.
– Извините, я чуть позже подойду, надо со знакомым переговорить, – встал Кальд.
Вернулся он через пятнадцать мер:
– Да вы и тут успели наследить!
– Ты о чем? – спросил дед.
– Гильдия пришла к управляющему банком и повысила арендную плату.
– А мы тут при чем?
– Сказали, что оставят прежнюю, если банк не будет принимать от жителей «Проклятого дома» деньги.
– Оригинально, и что?
– Разберусь, не переживайте.
Утром выехали из поселка в приподнятом настроении. Я съездил к заветному дереву, куда должны были наведываться хасаны. Наудачу они как раз тоже подошли к нему.
Мы ехали уже полдня, когда дед стал нервничать. Он подгонял нас, как мог. Обедали мы на ходу, спать ложились, когда уже ни зги не было видно. Мои занятия забылись, Савлентий ушел в себя. Но мы все равно опоздали…
На третий день, к обеду, мы проезжали мимо хутора. Нас окликнул Локк:
– Ровный, у вас там что-то не так.
– Почему ты так решил?
– Да мои к Элю посоветоваться ездили, у нас свеклу и морковь какая-то зараза ест. Их послали подальше, и голос, говорят, незнакомый.
Мы с дедом переглянулись.
– Спасибо за новости, можно у тебя телегу оставить? – спросил Савлентий.
– Да конечно, оставляйте, места не жалко.
Пока Серый распрягал лошадь и седлал ее для Кальда (седло выпросили у Локка), я спросил деда:
– Что думаешь?
– Чего думать, посылай хасанов, пусть пройдут вокруг, а там посмотрим. Пока не узнаем, в чем дело, соваться не стоит.
Я объяснил хасанам задачу и назначил место встречи недалеко от «Проклятого дома». Когда добрались до места, молча перебирая в голове варианты, нас уже ждали Новер и Пушистик. Причем последнего было не узнать. Бок кота оказался опален, ухо почти полностью отсутствовало, в глазах светилась ярость, но при этом сам он еле стоял.
Мне показалось, что Савлентий не выпрыгнул, а вылетел из седла. Он обнял Пушистика, потом, нервничая, обежал вокруг него, осматривая. Пока дед суетился, Нейла подошла к сейшу, взяла его голову руками и заглянула в глаза. Кот замер. Стояли они так меры три. Мы уже начали волноваться и за животное, и за Нейлу, когда она отпустила его голову. Пушистик просто стек к ее ногам, по-другому не скажешь, и мешком завалился на бок. О том, что он жив, говорила лишь равномерно поднимающаяся грудь.
– Он просто перенервничал. – Нейлу пошатнуло.
Теперь уже я стал похож на деда, прыгающего вокруг кота, только вместо Пушистика была Нейла.
– Сейчас отойду, подождите меру, все расскажу.
Новер переживал не меньше меня, метался с очумелыми глазами от кота к Нейле, пытаясь при этом лизнуть то одного, то другую. Пока Нейла отходила, появилась Руча. Она сразу скинула мне картинку со щитом светлых и красной тряпкой на воротах крепости.
– В крепости светлые, – обреченно сказал я, – просят переговоров.
– Касса мертва, – произнесла Нейла, – твой отец и Кейн…
– Что?!
– Не знаю. Если и живы, то, вероятнее всего, в крайне тяжелом состоянии. Их снесло «воздушным кулаком». Прости. Об остальных не знаю, Пушистик не видел. Его уже сутки отгоняют от крепости «огоньками», поэтому он такой вымотанный. Дед, подкачни ему немного силы. В крепости как минимум два десятка воинов, почти все светлые. Но есть и в
