Шара залезла в карман и вытащила холстяной мешочек. Открыла, вынула блестящий плетеный золотой браслет со звеньями в форме высоких гребнистых волн.
И отдала дрейлингу:
– Тебе знакома эта вещь?
Он долго смотрел на браслет, и золото казалось таким ярким и чистым на его исполосованной шрамами грязной ладони. Пальцы его задрожали.
– Почему бы тебе не подняться со мной на палубу? – мягко предложила она.
Он медленно поднялся, все еще не в силах оторвать глаз от браслета. Она открыла дверь, и он вышел за ней следом и пошел вверх по лестнице, с видом сонного ребенка, которого загоняют в кроватку.
Оказавшись на воздухе, Шара мгновенно получила пощечину от холодного ветра, замерла, задохнувшись, а потом перегнулась пополам и выбралась на палубу дредноута. Гигант вообще ничего не заметил, просто перешагнул порог, поднял глаза к небу и замер в благоговейном молчании. Когда его привели на борт, он избегал смотреть вверх, и она, помнится, все удивлялась – почему? А сейчас поняла. Наверняка он слишком долго пробыл взаперти. Вид открытого огромного простора его пугает.
– Пойдем, – сказала она и повела его к ограждению. За волнами таились черные утесы дрейлингских берегов. – Мне сказали, что суша не так уж далеко, как кажется. Хотя я думаю, что ты разбираешься в этом получше моего.
Он посмотрел на золотой браслет, застегнул его на запястье и поднял руку вверх – чтобы рассмотреть получше.
– Я ведь не смогу их увидеть, правда?
Она покачала головой:
– Это опасно – и для них, и для тебя. Такова нынешняя ситуация. Но она, возможно, изменится.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил он.
– От тебя? На данный момент ничего.
– Ты спасла мою семью. Ты вытащила меня из тюрьмы. Почему?
– Я считаю, что ты можешь предоставить ценную информацию о дрейлингских странах, – говорит Шара. – Она поможет дестабилизировать любые отношения, которые могут установиться у Дрейлингских республик с Континентом.
В голосе послышались самодовольные нотки: это было первой большой победой в ее карьере разведчицы, и ей еще не хватало опыта, чтобы понять: гордость лучше не показывать.
– Этого недостаточно.
– Недостаточно для чего?
– Для того, чтобы сделать для меня то, что ты сделала.
Шара примолкла, не зная, что сказать.
– Попроси меня о чем-нибудь, – проговорил он.
– О чем?
– О чем-нибудь. О чем угодно.
– Но мне ничего от тебя не нужно.
Он рассмеялся:
– Еще как нужно.
– Я – офицер сайпурской разведки, – раздраженно сказала она. – Я не нуждаюсь в твоих ус…
– Ты – молоденькая девочка, – отрезал он, – которая не умеет править кораблем, не умеет драться и никогда в своей жизни не проливала крови. Ты, должно быть, неглупа, но сдается мне, что ты нуждаешься в моих услугах. Но ты слишком горда, чтобы попросить о них.
Шара смерила его сердитым взглядом:
– И кем же ты собираешься стать при мне? Телохранителем? Секретарем? Неужели опустишься до такого?
– Опуститься?.. – И он снова отвернулся к морю. – Опуститься… Ты не знаешь, что на самом деле значит опуститься. Ты даже не представляешь, что они там со мной сделали. Это нельзя словами передать. А теперь… мне все равно – носить воду, прислуживать за столом, драться, убивать – что бы ни уготовило мне будущее, мне все равно. Все равно.
Он повторил это с таким напором, словно самого себя пытался убедить. А потом повернулся и пристально посмотрел на нее, бледную и задумчивую:
– Попроси меня о чем-нибудь. Попроси.
И под слоем грязи на исполосованном шрамами лице Шара разглядела сокровенное желание: на свой особый извращенный манер он просил у нее разрешения на смерть, ибо не представлял себе, что еще можно с собой сделать.
Шара смотрела, как истаивают на горизонте дрейлингские утесы. И тогда она поступила так, как не сумела бы поступить сейчас: открыла Сигруду свое сердце, сказала ему правду и дала обещание – хотя не знала, сможет ли сдержать его.
– Тогда я попрошу тебя вот о чем, – медленно произнесла она. – Я попрошу тебя помнить, что ты не прощаешься с родиной навсегда. Что однажды я помогу тебе вернуться домой. Я помогу тебе составить и излечить то, что было сломано. Я обещаю, что привезу тебя обратно.
