– Я ничего не решаю! Политикой занимаются совсем другие люди!
– Но у тебя же есть среди них друзья, причем высокопоставленные?
– В свете того, что произошло сегодня вечером, они могут пересмотреть свое отношение ко мне.
И она горько вздыхает.
– Во, ты даже представить себе не можешь, что случилось буквально несколько часов тому назад. Это абсолютно конфиденциальная информация, но я скажу тебе: мы понесли очень, очень серьезные потери. Более того, мы находимся в полном неведении относительно того, кто наши враги и чем они занимаются. Так что сейчас не время для больших проектов. На сегодня Мирград нужно оставить Мирграду.
– Именно эта стратегия, – говорит Воханнес, – подарила нам реставрационистов, большое спасибо. И все, что случится потом – а оно случится, – будет следствием этой недальновидной политики. Город маринуется в собственном соку. А трагедия, подобная сегодняшней, позволит разорвать этот порочный круг! Шара, прошу тебя! Воспользуйся нынешним шансом!
– За сегодняшний вечер у меня случилась не одна, а несколько трагедий. – И она горько смеется. – Нет, такие союзники тебе не нужны. К рассвету, возможно, у меня даже работы не будет.
– Что-то я очень сильно в этом сомневаюсь. Особенно потому, что сейчас каждый мужчина, женщина и ребенок в Мирграде считают вас героями, совершившими славный подвиг.
Мулагеш и Шара сидели в своих креслах, явно подремывая, но тут они быстро смаргивают и просыпаются.
– Ч-что? – переспрашивает Мулагеш.
– В смысле – что? – переспрашивает в свою очередь Воханнес.
– В смысле… что вы сейчас сказали?
– Вы что… не поняли до сих пор? Вон та толпа… – и он показывает на север, в сторону ворот. – Думаете, они орут от злости? Хотят своротить ворота? Нет! Они вопят от восхищения! Восхищения, понимаете? Вы убили чудище, которое терроризировало город, у всех на глазах! Это же… в общем, это действительно подвиг, достойный увековечивания в легендах.
Шара бормочет:
– Но это же было священное создание… На городской площади раньше был храм Урава! Они этой твари поклонялись! Раньше!
– Ключевое слово здесь – раньше. Это было триста лет тому назад! А сейчас оно пыталось нас всех убить!
– Но… Но это же Сигруд все сделал!
Он пожимает плечами:
– Ликование нарастает. Отцы Города не знают, что делать. У тебя есть шанс стать первым гражданином Сайпура, получившим официальную благодарность городских властей. И если бы ты или кто-то из Галадеша дали себе такой труд, вы могли бы войти в город под одобрительные аплодисменты, отстроить мост и считаться спасителями Мирграда отныне и до века!
Шара и Мулагеш ошарашенно переглядываются. Воханнес вынимает папиросу из крохотного серебряного портсигара и вставляет ее в мундштук.
– Будем, правда, надеяться, – говорит он, – что они не сумеют дознаться, кто ты на самом деле. Уж больно у твоей семьи… мгм… известная история, а нам не нужны всякие неприятные исторические параллели, правда?
Шара пьет. А что, почему бы и нет? Она боец среди бойцов, выжившие пьют за победу. И за тех, кто погиб. Вино кружит усталую голову, Воханнес присоединяется к ним с Мулагеш, и вечер преображается: из горького и нервного становится уютным и домашним, как их прежние вечера в школе, когда они сидели в общей гостиной с однокашниками, болтали о том о сем и прицельно игнорировали безумный, безумный мир за ее стенами.
Какое же это прекрасное чувство – чувство общности…
В сиреневых предрассветных сумерках Мулагеш задремывает в кресле. Воханнес, заботливо поддерживая Шару под руку, ведет ее наверх. Она останавливается перевести дух у большого окна на лестничной площадке. Звезды разлеглись на одеяле из мягких фиолетовых облаков, укрывающем Мирград, – вид настолько живописный, что кажется картиной бесстыдно сентиментального художника.
Воханнес прихрамывает следом. Сейчас он выглядит очень хрупким.
– Я… – Шара понимает, что этого лучше не говорить, но она настолько пьяна, что уже не может остановиться: – Тот несчастный случай, Во… мне очень жаль, что так случилось.
– Такова наша жизнь, – тихо отвечает он. Если он и знает, что она знает, как он в действительности получил эту травму, то не показывает. – Я хочу изменить ее и прошу твоей помощи.
Когда они наконец добираются до комнаты, Шара садится на кровать и подпирает лоб руками. Комната кружится и качается подобно палубе корабля.
– Давненько, – слышит она в темноте голос Воханнеса, – не был я в спальне женщины…
– А как же вы с Ивонной?..
Он качает головой:
– Там… там немного не то, что ты думаешь.
