– Да?
– Делай как я.
И Шара переворачивается лицом вниз, становится на колени и склоняется, касаясь лбом пола.
– Что ты…
– Покаяние, – тихо говорит Шара. – Колкан не отвергнет покаяние.
– Что?!
– Отдай ему земной поклон! И так и сиди! Все остальное он сочтет за оскорбление!
Воханнес неохотно переворачивается и склоняется в поклоне.
«Если Колкан не станет обращать на нас особого внимания, – думает Шара, – возможно, я довершу начатое Во и справлюсь с этим узлом!»
– Вуртью убили в колониях, – продолжает жаловаться Волька. – Таалавраса и Аханас убили, когда жители колоний вторглись на Континент. А Жугов, этот трус, сдался им, и его казнили! И теперь жители колоний отдают нам приказы, как каким-то псам, и они объявили вне закона нашу любовь к тебе, Отец Колкан. Нам не дозволено поклоняться тебе, как прежде, они хотят изгнать тебя из наших сердец. Но мы ждали тебя, Отец Колкан! Я и мои последователи не отреклись от веры и много потрудились, дабы вернуть тебя! Мы даже отстроили твой зал в Престоле мира! Я самолично возил камни из самой Ковашты, чтобы достойно встретить твое возвращение! А еще мы захватили и привели сюда самого злого из еретиков, ослушавшегося твоих повелений, а также дитя того самого человека, что завоевал Святые земли!
Волька оборачивается и тычет пальцем в Шару и Воханнеса – и на мгновение лишается дара речи, увидев их застывшими в покаянных поклонах.
– Хитроумные трусы, они простерлись перед тобой, умоляя о милосердии! Но о том же умоляем и мы! Все мы умоляем тебя: смилостивься, Отец Колкан! Мы твои преданные служители! Мы умоляем тебя: пожалуйста, освободи нас от оков, восстань и верни в мир свет праведности и славы!
В Престоле мира повисает молчание. Шара осторожно подымает голову, чтобы лучше видеть, и принимается тихонько высвобождать из пут руку.
Голова Колкана поворачивается туда и сюда – бог оглядывает свою крохотную, одетую в черное паству.
Потом он переминается с ноги на ногу и осматривает остальные залы Престола мира.
Где-то в храме слышится голос – Шара слышит его не смертным слухом, но разумом – приглушенный голос, подобный скрежету давящих друг друга камней. И произносит он всего одно слово:
– ГДЕ?
Волька смущенно молчит и поднимает голову:
– Г-где что, Отец Колкан?
Колкан продолжает оглядывать Престол мира. Голос звучит снова:
– ГДЕ ПЛАМЯ И ВОРОБЕЙ?
Волька изумленно смигивает и оглядывается на помощников, те отвечают ему столь же озадаченными взглядами:
– Я… не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Отец Колкан.
– МЕНЯ ВСТРЕЧАЮТ, – сообщает голос, – ПРЕДЛАГАЯ МНЕ ПЛАМЯ И ВОРОБЬЯ.
Повисает долгое молчание.
– ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ПРИНЕСЛИ ИХ?
– Я… никогда не слышал об этом ритуале, Отец Колкан… – мямлит Волька. Он поднимает голову от пола и теперь стоит на коленях, как и остальные. – Я столько читал о тебе, но… но ты так долго отсутствовал в нашем мире – много сотен лет. Видимо, то был обряд, о котором мне не удалось найти сведений!
– ТЫ ЧТО ЖЕ, – гремит голос, – ХОЧЕШЬ ОСКОРБИТЬ МЕНЯ?
– Нет! Нет, нет! Нет, Отец Колкан, мы бы никогда не осмелились на такое!
И Волькины соратники отчаянно трясут головами: мол, ни за что!
– ТОГДА ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ПРИНЕСЛИ ИХ?
– Я просто… я не знал, Отец Колкан. Я даже не очень знаю, что они…
– НЕЗНАНИЕ, – гремит голос, – НЕ ОСВОБОЖДАЕТ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ!
Колкан делает шаг вперед и оглядывает свою паству. И кивает, словно бы разглядел в них многое:
– ВЫ НЕДОСТОЙНЫ!
Волька от ужаса и изумления теряет дар речи.
Голос продолжает:
– ВЫ ОМЫЛИ ФРУКТЫ В ВОДАХ ОКЕАНА. ВЫ СМЕШИВАЛИ ХЛОПКОВЫЕ И ЛЬНЯНЫЕ НИТИ В ВАШИХ ОДЕЖДАХ. ВЫ ВЫДУВАЛИ СТЕКЛО СО МНОЖЕСТВОМ НЕСОВЕРШЕНСТВ. ВЫ ЕЛИ ПЛОТЬ ПЕВЧИХ ПТИЦ. Я ВИЖУ КАЖДЫЙ ИЗ ВАШИХ ГРЕХОВ. ВЫ НЕ РАСКАИВАЕТЕСЬ В НИХ. А ТЕПЕРЬ, КОГДА Я ВЕРНУЛСЯ, ВЫ ВСТРЕЧАЕТЕ МЕНЯ БЕЗ ПЛАМЕНИ И ВОРОБЬЕВ.
Волька и его соратники переглядываются, не зная, что делать.
– О-отец Колкан, пожалуйста, – бормочет Волька, – пожалуйста, прости нас. Мы следовали тем твоим эдиктам, которые смогли найти, которые мы знали. Но мы освободили
