Ну вот что мне мешало раньше подать о себе весточку?! Идиот, придурок…
Не зная, что сказать и как оправдаться за долгое отсутствие, я просто принялся гладить девушку. По волосам, по плечам, по спине. Наконец стальная хватка обнявших меня рук начала ослабевать. Алена подняла заплаканное лицо и… В себя мы пришли лишь часа через два, лежа в разворошенной постели.
– Пришел… – промурлыкала Алена, и на этот раз в ее голосе не было и намека на боль. Только удовлетворение и радость.
– Я же обещал.
– Да… А еще обещал рассказать, зачем затеял все это. – Ноготки Алены впились мне в грудь и поползли вниз.
– Мм… раз обещал, значит, расскажу, – согласился я и, схватив пискнувшую девушку, затащил ее на себя. – Попозже.
В результате разговор состоялся только утром, за завтраком, после того как Алена проводила матушку на работу в кондитерскую.
Свой рассказ я начал с жизни в Венде. Поведал, как сошелся с Краем Броновым и выживал на «китовом» кладбище, как торговал скрученными со старых дирижаблей деталями и находками в матросских и офицерских тайниках. Как вытаскивали Края из гарнизона Меллинга, и как оказался в Новгороде под его опекой. Рассказал и о находке некоего прибора в одном из старых «китов», но без подробностей. Ни к чему они. А вот рассказывать о наших приключениях в первом моем рейсе пришлось детально. Алена слушала, словно маленькая девочка сказку. Что ж, история вышла действительно интересной. Постепенно повествование дошло до событий начала этого года, драки на балу, моих изобретений и визита бандитов в наш дом.
– Мне бы сразу сообразить, что ворвавшиеся в дом молодчики не имеют никакого отношения к германцам, – повинился я.
Алена недоуменно приподняла бровь:
– Почему?
– Потому что у германцев не могло быть детектора, способного обнаружить уведенный мною из Меллинга артефакт. В принципе не могло! Они ведь этот прибор в глаза не видели. Даже Гросс, захвативший его в Италии, не успел открыть ящики и рассмотреть их содержимое. И как, скажи на милость, как они могли сделать детектор, не имея достаточно подробного описания прибора, который требуется обнаружить?
– Ну так, может быть, у них были чертежи?
– Тогда на кой им сдался сам прибор? – фыркнул я. – Могли бы и собственный собрать.
– Логично, – согласилась Алена. – Но если это были не германцы, то кто?
– Тот, кто старательно запугивал меня ими, – вздохнул я. – Вот как раз у людей Несдинича было достаточно времени, чтобы исследовать переданный мною артефакт. И им создать такой детектор – раз плюнуть.
– Но зачем ему это? – не поняла Алена.
– Мои разработки… опекун, а впоследствии и лейтенант Брин, артинженер седьмого департамента, на полном серьезе именовали меня гением руники. Я не хвастаю… – быстро добавил я, заметив скептическое выражение лица моей девушки. – Это их собственные слова. Я не стеснялся объяснять свои идеи Завидичам, да и с лейтенантом делился кое-какими разработками. Понимаешь, серьезных артинженеров не так уж много, а свободных еще меньше. Бо?льшая часть специалистов работает либо на государство, либо на влиятельных людей и организации. Я знаю только двух очень толковых частных артинженеров, избежавших подобной участи. Один из них – отец того самого лейтенанта Брина, так что можешь представить, чего ему стоила эта свобода. А второй – совершенно сумасшедший параноидальный тип, прячущийся от всего мира в Высокой Фиоренце.
– Тебя решили посадить на цепь, – констатировала Алена, сообразив, к чему я клоню. Умница.
– Именно, – кивнул я. – Точнее, приучить к цепи. Сначала попытались законопатить в Китежград, организовав перевод в Воздушные классы. Я отвертелся. Тогда-то в наш дом и нагрянули молодчики, якобы подосланные германцами. Которые, как я узнал гораздо позже, оставили любые попытки лезть в дело, едва прибор попал на стол исследователям Русской конфедерации. Очевидно, решили, что выкрасть результаты исследований будет проще и дешевле. Ну а поскольку долго «прятать» меня от происков жуткого капитана Гросса было невозможно, в ход пошел козырь под названием «Андрей Долгих», весьма удачно подставившийся под мой удар на Зимнем балу в Ладожском университете и усугубивший противостояние уже в Китеже, напав на меня и сестер Осининых после празднования дня ангела моего хорошего приятеля Миши Горского. В общем- то, манипулируя двумя этими угрозами, германцами и Долгих, Несдинич вполне мог добиться того, что в конце концов я сам стал бы затворником и держался за даруемую им защиту, забросив все свои мечты о полетах. Ни на секунду не сомневаюсь, что взрыв в мастерских в первую очередь был направлен на «Мурену». Только подрывники Андрея не учли, что эллинг защищен моими рунескриптами. А склады были взорваны за компанию и чтобы не выбиваться из традиций «родовой вражды».
– И все это ради твоих познаний в артефакторике? – проговорила Алена.
Я пожал плечами и, воспользовавшись тем, что, спускаясь к завтраку, не стал надевать рубашку, активировал рунные цепи. По рукам, груди и спине поползли светящиеся строчки знаков. Девушка изумленно ойкнула.
– Нанеси такое роте штурмовиков – и они без проблем возьмут любую столицу, – прокомментировал я. – И я был полным идиотом, раскрыв этот секрет Хельге и опекуну.
– А мне не боишься открывать подобное? – тихо спросила Алена. Я замер…
– Ну, кому-то же нужно доверять? А если не тебе, то… кому? – вздохнул я.
– Спасибо, – расцвела девушка, а я смущенно хмыкнул. Надеюсь, я в ней не ошибся… Алена чмокнула меня в щеку и, подлив в чашку киселя, ткнула кулачком в бок: – Кирилл, а почему ты изменил мнение об опекуне?
– Заметно, да? – грустно улыбнулся я. Девушка кивнула. – Понимаешь, я ведь им верил. Верил, что могу стать частью маленькой семьи Завидичей. Называть
