взбалмошную Хельгу сестрой, а Мирона дядькой. У меня не было от них секретов, да, собственно, поначалу все к тому и шло. Завидич первое время после нашего приезда в Новгород действительно беспокоился за меня и был благодарен за помощь в Меллинге. Хельга, хоть поначалу и повела себя, как дура, после истории в Высокой Фиоренце стала относиться ко мне как к младшему брату. У нее, конечно, были свои заскоки, но это было даже забавно, и я до сих пор вспоминаю наши перепалки. Все изменилось после демонстрации моих умений и кое-каких изобретений. Но узнал я об этом гораздо позже.
Тот чертов разговор в госпитале, свидетелем которому я стал одним поздним теплым вечером. Хотел пробраться к дядьке Мирону в неурочный час, а в результате… Я вспомнил свое сидение под окном палаты, и меня передернуло.
– С Осиниными удачно вышло, – проговорил знакомый голос, обладателя которого я не видел. Произнесенная фамилия всколыхнула любопытство, и я, вместо того чтобы поприветствовать дядьку Мирона и забраться на подоконник, застыл у карниза, затаив дыхание.
– Не говори «гоп», Фома, – проворчал Завидич, и я еле сдержал изумленный вздох. Литвинов в гостях у дядьки Мирона?! Мир сошел с ума! – Хоть паренек и свел с ними знакомство, на восстановление партнерства пока рассчитывать не приходится.
– Ну-ну… организовать еще пару таких встреч в подворотне, как зимой в Китеже с Долгих, – и они станут лучшими друзьями. А там можно и документы подписывать, – с насмешкой произнес Фома Ильич, вгоняя меня в шок. С трудом задавив поднимающуюся волну эмоций, я прислушался к ведущемуся за окном диалогу.
– Не лезь со своими советами, куда не просят. Или Матвей тебе живо укорот сделает. Веришь? – буркнул Завидич. – Да и этот ваш Долгих… Кто ему посоветовал этот идиотский взрыв организовать, а?
– Матвей и предложил. Кто же знал, что вы вместо пакетбота решите на «Мурене» полетать? – ответил Фома Ильич, явно не впечатленный угрозой собеседника. – Мог бы и сообщить об изменении планов.
– Времени не было, – огрызнулся дядька Мирон и вздохнул: – Фома, я бы на твоем месте задумался, что станет с Долгих, если он еще раз встретится с Кириллом. В первый раз дело обошлось одним сотрясением мозга, во второй науськанные им курсанты три месяца валялись в госпитале с переломами, а сам Андрей и вовсе еле восстановился после… ну ты понял. А теперь вспомни судьбу тех молодчиков, что Несдинич отправил для обыска в нашем доме. Уверен, что Долгих переживет еще одну встречу с Кириллом, особенно после взрыва и моего ранения?
– А ты своего щенка на привязи держи, чтобы не смел хвост на именитых поднимать, тля безродная, – внезапно похолодевшим тоном проговорил Литвинов.
– Хех… как ты себе это представляешь? У парня вообще нет пиетета перед именитыми и чинами. Да и недоросль он. Пусть пока покуролесит… Вот откажется от опекунства, присягу роду возьму – тогда другое дело. Можно будет и хвост придавить, и гордость пообломать. А пока – рано, – откликнулся Завидич, и мои внутренности словно обдало холодом.
– И чего вы с ним носитесь, словно дурак с писаной торбой? – вздохнул Литвинов, сбавив тон.
– Не, неправда твоя, – усмехнулся Завидич. – Как с курицей, несущей золотые яйца. Ты же видел рунные цепи на руках Хельги?
– О да. Исследователи до сих пор поверить не могут. Все про совместимость с органикой лопочут. Интересная затея, конечно. Да только в принципах никто до сих пор разобраться не может. Брин говорил, что, помимо светящейся при активации части рун, там еще и невидимая имеется, та самая, что отвечает за совместимость. Значит, это твой подопечный сделал, да?
– Он самый. И алмазный проект тоже его рук дело. Ты представляешь, какое это преимущество для нас? – проговорил Завидич.
Мои пальцы до хруста сжали камень карниза. В глазах потемнело, а когда я пришел в себя, понял, что по щекам катится холодная и мокрая мерзость. И больно. Очень больно в груди, так что ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Хм. Слышал от Брина, да не поверил. Зря, выходит? А ведь там тоже что-то не ладится. Никак исследователи результат получить не могут, – задумчиво протянул Литвинов и, дождавшись подтверждающего кивка Завидича, проговорил: – М-да, тогда понятно, почему вы вокруг мальчишки такие танцы с бубнами устроили. Если он эти секреты отдаст, считай, свободу свою выкупит сразу.
– «Выкупит»?! Чтобы вы его тут же в исследовательском отделе закрыли? – фыркнул Завидич. – Вот уж вряд ли. У меня на Кирилла большие планы, знаешь ли. И из рода я его не отпущу. Он нам еще и Осининых приведет. Только действовать надо аккуратнее, а не как тогда… с Воздушными классами, помнишь? Секретность, конечно, дело хорошее, но когда правая рука не знает, что делает левая, это уже перебор!
– Так там вроде бы Горский с сынком подгадили, нет?
– Ты на Ивана бочку не кати. Это была чистой воды случайность! – прорычал Завидич. – О том, кто и для чего придумал финт с переводом Кирилла, ни он, ни я не знали до самого провала этой затеи. А все ваши секреты!
– Так ему доверяешь? – усмехнулся Литвинов.
– Да, – отрезал Мирон. – Иван всегда меня поддержит, это тебе не Ветров.
– Ладно-ладно, не кипятись, – проворчал его собеседник. Помолчал… – Слушай, а может быть, убрать ту девку, к которой Кирилл шастает? Подвести вместо нее кого- нибудь… из наших, а? Все проще будет его в узде держать.
– Не вздумайте! – взвился Завидич. – Черта с два вы его тогда в Китеже удержите! У парня и без того не жизнь, а мрак сплошной! Хочешь, чтобы он совсем умом тронулся? Вспомни, сколько нашему доктору пришлось помучиться, чтобы его в порядок привести после Меллинга? То-то… Нет уж, и так перебор получается. Надо потихоньку ослаблять давление и крепче привязывать его к Китежу делами и интересами. Контракты для мастерской, база для «Мурены», друзья… Сошлись же они с Мишкой. Заметь, без всяких принуждений и этих ваших интриг идиотских… можно какую-нибудь подружку из местных ему подвести. Но это не сейчас, позже, когда перебесится и к своей Алене
