– Жадный, да? – мимолетно усмехнулся Ветров.
Я пожал плечами. Пусть так. Не говорить же ему, что у меня уже есть договоренность о переделке штурманских столов всей Ладожской крейсерской эскадры. Только вчера присутствовавший при ходовых испытаниях на «Резвом» наш куратор лейтенант Брин передал в адмиралтейство подписанный контракт, согласно которому установка подобных устройств возможна лишь по заказу военных ведомств Русской конфедерации. Понятное дело, что долго это счастье не продлится. Скопируют и будут клепать модернизированные штурманские столы сами, а там и забугорные «коллеги» обзаведутся подобными игрушками. Но моей вины в этом не будет.
– Хотите получить модернизированный штурманский стол для своего «Резвого» или «Феникса»? – со вздохом спросил я.
– О… – Ветров на миг задумался, но почти тут же резко кивнул: – Для «Резвого».
– В оплату моего обучения, – облегченно улыбнулся я. Если бы наставник назвал «Феникс», пришлось бы отказываться. Слишком там много народу, и… слишком велика вероятность утечки информации. С «Резвым» же все проще. Он – личная собственность Ветрова, а болтать Святослав Георгиевич не будет.
– Договорились, – легко согласился Ветров, а я сделал себе отметку сообщить Брину о заключенном соглашении. На всякий случай.
– Только одно условие, Святослав Георгиевич, – уточнил я. – Мы договорились об установке на «Резвый» модернизированного штурманского стола еще до его испытания. Хорошо?
– Зачем такие сложности? – не понял Ветров.
– Помните сопровождавшего меня в том полете человека?
– Мм, этот… артинженер Брин, да? – наморщив лоб, вспомнил наставник.
Я кивнул:
– Именно он. Алексей Иванович очень помог мне с расчетами и постройкой прибора, мне бы не хотелось обижать его, распоряжаясь изобретением без его участия. А так – я всегда могу сказать, что условием, по которому вы позволили установить устройство на «Резвом» для испытаний, как раз и было получение нашего изобретения в собственность, исключительно для личного пользования, – проговорил я.
– Слабо… но, хм… ладно, это твое дело, – покрутив рукой в воздухе, пробормотал Ветров и неожиданно улыбнулся: – И конечно, я обещаю сохранить секрет вашего изобретения. Никому не скажу, никому не отдам и разбирать стол не позволю.
– Спасибо, – улыбнулся я в ответ.
– Да не за что, Кирилл. Ты даже не представляешь, как этот прибор поможет мне в работе. Так что это не ты меня, а я тебя благодарить должен, – отмахнулся Ветров и посерьезнел: – Итак, когда ты сможешь заняться установкой?
– Давайте на ближайших выходных. Устроит?
– Вполне. Какие-то детали, материалы… нужны? – после небольшой паузы спросил Святослав Георгиевич.
– Мм, пожалуй, нет. Хотя… буду благодарен, если найдете схему вашего штурманского стола. Будет проще работать.
– Сделаю, – кивнул Ветров и, бросив взгляд на часы, неожиданно спросил: – Ну что, полетаем?
– С удовольствием, – кивнул я.
А что? Планов на остаток дня никаких, на верфи меня до завтрашнего вечера не ждут, Хельга укатила в театр с каким-то офицером… кстати, надо бы сообщить Гюрятиничу при оказии, чтобы сестрице жизнь медом не казалась, хех. А опекун… опекун в Новгороде, сопровождает тетушку Елену к родным и присматривает за мастерской. Так что раньше, чем послезавтра, его можно не ждать.
Честно говоря, я тоже хочу в Новгород. Прогуляться по весеннему городу, посидеть в кофейне на Софийской, заглянуть в одну знакомую кондитерскую… Все-таки телеграммы не заменят живого общения с Аленой, эх! Но нельзя. Дядька Мирон говорил, что люди Несдинича засекли странную активность вокруг «Феникса». Чертов Гросс! И чего он никак не успокоится?!
Полет на «Резвом» подействовал на меня успокаивающе. Раздражение, вызванное воспоминанием о неугомонном германце, улеглось, так что домой я вернулся спустя шесть часов в самом радужном настроении, хотя и уставший. Ничего удивительного, как бы дружески мы ни общались с Ветровым в обычной обстановке, как только дело доходит до учебы, он вновь превращается в жесткого наставника-перфекциониста.
Зато я смог убедиться, что Святослав Георгиевич действительно находится в «особых» отношениях с воздушной стихией. Думаю, если бы он родился в моем прежнем мире, то сейчас был бы как минимум старшим «воем», если не «гриднем»[6]. Но – увы, Эфир, или мировая энергия, здесь слишком «плотная», чтобы можно было рассчитывать на появление в этом мире знакомых мне бойцов-стихийников. С другой стороны, у меня-то кое-что получается, хотя нынешнее тело явно не приспособлено к классическим техникам… Тут нужно подумать, очень хорошо подумать.
За размышлениями на эту интересную тему я и не заметил, как уснул. А утром меня разбудил звонок будильника… третий! А это значит, что у меня осталось всего четверть часа до занятия с мастером Фенгом, и если я на него опоздаю, то… домой вернусь в состоянии нестояния. Старый катаец терпеть не может «легкомысленного отношения к своему телу, своей душе и, самое главное, своему наставнику», если цитировать его довольно корявый русский. А еще он очень любит доказывать этот постулат с помощью бамбуковой трости, коллекция которых, по-моему, у него просто бесконечна. По крайней мере как минимум десяток таких тростей он уже об нас с Мишкой измочалил, а они все не заканчиваются. Гадство!
Успел! Честное слово, я успел! Так что тренировка прошла без эксцессов и была куда мягче, чем я даже смел надеяться. Впрочем, тут моей заслуги не было. Как оказалось, мастер решил поберечь своих учеников, поскольку одному из них в ближайшее время предстояла «вылазка на бимсы». Иными словами, Мишка успел получить
