Младина тянула шею из саней и вскоре действительно увидела город. Прибрежный холм, с трех сторон окруженный обрывистыми берегами, а с одной – валом, рвом, почти не видным под снегом, и заборолом из толстых бревен. С этой стороны к Селиборлю и подходила дорога. Тут же виднелось с десяток дворов, не поместившихся внутрь, люди толпились у своих ворот. Кто-то из смолян поскакал вперед. Младина следила за всадником, пока он не скрылся в воротах города, словно пытаясь проникнуть туда взглядом вместе с ним. Сердце обрывалось. Вот сейчас… Она вдыхала и забывала выдохнуть, руки дрожали от мысли, что вот-вот из этих ворот покажется другой всадник и она наконец увидит Хорта…
Но никакого всадника не показалось, хотя людей, пока они въезжали, у ворот было довольно много. Местные и приехавшие радовались встрече, знакомые окликали кто кого, обнимались, жали руки… Велебор уже ускакал вперед и скрылся где-то между домами, а Младина все шарила глазами по толпе.
– Да вон… вон там… в санях она… – разобрала она вроде бы в общем гуле голос Велебора.
Волноваться сильнее она уже не могла. Сани выехали на площадь в середине городка, окруженную строениями, и остановились. К Младине валила целая толпа, но единственного знакомого лица она так и не видела. Появился Велебор, уже пешком, он шел к ней с какими-то людьми, и эти люди не сводили с нее пристальных и любопытных взглядов.
– Ты кого нам привез! – вдруг воскликнул совсем рядом мужской голос, в котором звучало неподдельное изумление.
К ней устремился парень – уже взрослый, лет двадцати, коренастый, темноволосый. Подбежав вплотную к саням, он протянул руки, словно хотел вытащить девушку, но замер и издал несколько бессвязных восклицаний.
– Ты как сюда… – начал он, потом обернулся к Велебору. – Где ты ее на…
Он снова обернулся к Младине, впился в нее глазами, будто сидела перед ним на санях сама птица Сирин или иное какое диво. А потом спросил:
– Ты кто?
– Младина… – тихо ответила она.
Это было похоже на ее встречу с Велебором, но наоборот. Она видела этого человека в первый раз, а он ее, казалось, хорошо знал.
– Младина… – тихо повторил он.
Взял за руку, которую Младина ему протянула, и вытащил из саней. Придержал за плечи и внимательно вгляделся в ее лицо, окинул взглядом волосы, выбившиеся из-под платка, еще раз задумчиво выбранился. Потом обернулся и закричал куда-то в толпу:
– Матушка! Иди уже сюда, сделай милость! Ты погляди, кого он привез!
Из-за чьих-то спин вышла немолодая женщина. И когда они с Младиной встретились глазами, то обе переменились в лице, и женщина поначалу охнула с тем же выражением, как и этот, темноволосый.
– Ага, я сам так же подумал! – поддержал ее он, явно зная,
Наша… кто?
В растерянности Младина не сводила глаз с женщины. Вот ее она сразу узнала. Они уже не раз виделись. В Нави.
Та медленно подошла, мельком взглянула на Велебора, потом снова обратилась к Младине:
– Ну, будь цела… племянница! – Она наконец осторожно обняла девушку, но Младина почти не ощутила этого – голова шла кругом. – Хорошо ли доехали?
– Хоро… – безотчетно начала Младина, потом вспомнила, что не поздоровалась, но опять запнулась, не зная, что сказать. – Здравствуй… матушка.
– Я сестра твоего отца, – пояснила женщина. – А вот это сын мой Радомер, тебе, стало быть, двоюродный брат.
Она кивнула на черноволосого парня, и тот наконец расплылся в улыбке, отчего его лицо сразу стало очень веселым и располагающим.
– Будь цела, сестричка! – Он с готовностью обнял Младину и горячо поцеловал в щеку. – Прости, растерялся. Не понял сразу, кого это Веляшка привез. Прямо подумал, наша…
– Кто – наша?
– Да сестра моя родная, Унелада. Вы с ней прямо одно лицо, только она росточком повыше и коса у нее посветлей. А она у нас из дому сбежала. Вот я и подумал: неужто Веляшка ее привез? Хотя его за тобой-то и посылали.
– Кто посылал?
– Да мы с матушкой! – Радомер оглянулся на женщину. – Это воеводша Лютава Вершиславна, сестра угренского князя Лютомера.
– А я вам кто? – еще раз уточнила Младина, морщась и чувствуя, что уже запуталась во вновь – и столь неожиданно – обретенных родичах.
– Ты – моя сестра двоюродная, дочь угрянского князя Лютомера. Брата моей матушки. А этот сокол что, не сказал?
Ей предлагали отдохнуть до завтра, но Младина не хотела отдыхать. Встретив наяву женщину, которая все о ней знала, Младина стремилась только к одному: выяснить наконец, почему ей досталась такая странная судьба. Моясь в бане, она сообразила, что Хорт так и не вышел ее встречать и о нем никто не упомянул; она и сама уже чувствовала, что его тут нет. Но не сказать, чтобы ее мучило разочарование; вместо одного она нашла другое и знала, что теперь, когда она выяснит все о самой себе, найти дорогу к Хорту станет не в пример легче. Поэтому не могла дождаться окончания мытья, потом пока ей расчешут косу, оденут, покормят… Наконец-то она очутилась рядом с настоящими кровными родичами, которые знали разгадки всех мучивших ее загадок!
Дочь угрянского князя Лютомера… Ей еще трудно было применить это звание к себе, она не привыкла к нему, как к новому платью, и теперь прислушивалась к новым
