Она стянула с пальца небольшой перстенек со знаком плодоносящей нивы и подала Лютаве.
– С ним передаю тебе благословение Матери. А ты мне дружбу и защиту твою подари.
Лютава взяла у нее кольцо Матери и надела на палец – тот же, где сидело золотое колечко Красовита. Из них всех она последней еще нуждалась в этом благословении, чтобы обрести свою судьбу.
– Принимаю твой дар, Семислава, Будогостева дочь, Лютомерова княгиня. – Лютава встала на ноги. – Я, сестра Лютомера, дочь Вершислава, внучка Братомера, правнучка Ратислава Старого, приветствую тебя в роду нашем и благословение богов и чуров зову на тебя. И вот что сказали тебе матери рода моего. Придет срок – родится у тебя дочь. Она на себя проклятие твое принимает. Ты дашь ей имя Младина – имя Девы Будущего. Тогда не достанет ее проклятие: что будущему принадлежит, то путам былого неподвластно. А после будет у тебя двое сыновей. И чтобы их проклятие не затронуло, Младина из дому уйдет и будет вдали, в чужом роду, расти и сил набираться. А как окрепнет – сама скажется.
– Уйдет?
У Семиславы упало сердце. Она все же надеялась, что удастся полностью сохранить будущую семью.
– Когда уйдет? Как созреет?
Вспомнилось, как сама она, впрыгнув в поневу, ушла в лес к ведунье, сестре отца. И Семислава уже видела, как ведет за руку двенадцатилетнюю юную дочь по тропке через поле, а на опушке леса ее ждет рослая женщина с волчьей шкурой на плечах – Лютава.
– Нет, – Лютава покачала головой. – Как родится, так и уйдет. Волчья Мать пришлет за ней.
– Боги… – Семислава прижала руку к груди.
– Не бойся за нее. Волчья Мать – ее бабка. Будет оберегать, как перстенек драгоценный. Мы справимся.
То же самое говорил Семиславе Лютомер.
Они обнялись, и бабы радостно кричали, глядя на этих двух – волчицу и лебедь, чья сила хранила их благополучие.
– А теперь давай, добирай наше богатство, Ржаная Волчица! – Лютава сняла с плеч шкуру и набросила на Семиславу.
Теперь сама молодая княгиня будет зваться Ржаной Волчицей весь этот год. И под этой шкурой выносит свое первое дитя – то, которое старшая жрица вятичей пыталась погубить именем Марены.
Семислава стала добирать последние колосья, а Лютава принялась вязать сноп. К ней на помощь пришли молодые бабы, и вскоре последний сноп был готов. Явились мужчины с Лютомером во главе, на поле закололи черного козла, голову и ноги зарыли на меже, а тушу вместе с последним снопом понесли в городец – жарить и угощать людей на веселом празднике дожинок, что вновь и вновь объединяет в общем радостном кругу всех: живых внуков с покойными дедами, небо?отца с землей?матерью.
И там князь Лютомер трижды обвел Семиславу вокруг очага, объявляя своей женой, княгиней угрян и матерью своего будущего рода.
* * *
Дожиночные пиры шли второй день. Вся округа собралась на свадьбу молодого князя: были забиты все обчины, все избы, на луговине виднелись шатры и шалаши, и даже в ближних селищах принимали десятки всякой родни. Всем угрянам хотелось увидеть новую княгиню – красавицу и волхву, как раз Лютомеру под стать.
Среди почетных гостей сидел и Красовит. Нарядно одетый, он говорил мало, но почти не сводил глаз с Лютавы. После возвращения из Чадославля она казалась притихшей, но успокоенной. С вышитым очельем и серебряными заушницами на голове, с цветными бусами на груди, она выглядела отличной невестой, и он уже не понимал, почему ему раньше мерещилось в ней что?то звериное. Подмывало завести с Лютомером разговор о свадьбе. По уму стоило бы подождать, пока в Ильгане будет выстроен двор и заведено хозяйство, но жених и невеста оба уже не в тех годах, когда стоит откладывать!
Впрочем, сегодня все смотрели на Лютаву, потому что был ее черед рассказывать.
– Жили тогда червяне на Дунай?реке, пасли стада свои, пахали пашни. Мирно жили и зла никому не желали. Правил ими князь Радослав, Радомиров сын. А за Дунаем греки жили, и были они народ немирный, разбойный и воинственный. Часто ходили они на нашу сторону, селища разоряли, мужей убивали, жен и чад в полон уводили, скот угоняли. Думали червяне, держали совет меж собой, как им быть, как беду избыть.
А за Дунаем стоял город греческий, и звался он Солонь?град. Служили там две дружины: одна сторожу несла, другая на войну ходила. И вот однажды пришли греки на нашу сторону, хотели червян разорить, селища в дым обратить. Собрались мужи червянские и сказали: так и будут греки ходить разорять нас, если сами мы не перебьем их. Давайте сразимся с ними, а если не даст нам Перун победы, то все костьми поляжем.
И вот пришли греки, не ожидая себе беды, а червяне с князем своим Радославом устроили засаду. Напав внезапно, перебили всех греков. После взяли их одежды, и оружие, и чуров боевых и пошли с ними через Дунай. Подходят они к Солонь?граду, а вторая дружина греческая смотрит и видит: идет великое войско, в греческих одеждах, с оружием и чурами боевыми. Подумали, что это свои возвращаются, и в радости открыли ворота. Тогда вошел князь Радослав с отроками и мужами своими в Солонь?град, перебил стражу у ворот, и завязался жестокий бой. И победили червяне греков, взяли добычу большую, жен и чад греческих. С тех по стали сами в Солонь?граде жить. Правил там Беримир, младший брат Радославов, а сам он ушел в отцову землю.
По обчине пролетел вздох общей радости. Со времен тех сражений миновало две сотни лет, но волхвы порой передавали эти повествования, не давая славянам, не раз с тех пор сменившим племенные имена, утратить связь с далекой родиной пращуров.
