Род князя Святомера издавна жил на реке Упе, там, где притоки Оки сближались с верховьями Дона. Среди лесов, сменявших полосу лесостепи, лежало их поселение – Гостилов, основанное далеким предком. Упа течет меж дубрав и смешанных лесов в широкой долине, где холмистые берега поднимаются широкими уступами, порой на значительную высоту; на таких уступах род вятичей устраивал свои селища, не сооружая им никакой рукотворной защиты.
Городец невдалеке от Гостилова, на мысу над Упой, в незапамятные времена был поставлен не то голядью, не то еще каким забытым племенем. Когда?то он был окружен валами, но сейчас там никто не жил, валы оплыли и уже не годились для защиты. Вятичи поставили там длинные дома?обчины вдоль внутренней стороны вала, и жители волости собирались в них на обрядовые пиры.
Князя вятичей Святомера Дедославича хоронили по первой весенней траве. Остыла крада, на другой день Чернава – бывшая княгиня и старшая жрица – собрала прах в глиняный сосуд и понесла на Столпище: туда, где обретали последний дом все жители Гостилова. В широком логу по обе стороны от тропы располагались столпы – малюсенькие избушки на пеньке, с одним крошечным окошком. Внутрь такой избушки ставили сосуд с прахом, сосуды с медом и кашей, потом покрывали крышей, а в поминальные дни просовывали миски с угощением в оконце. Таков был древний погребальный обряд вятичей, который лишь по окраине их нынешних земель уже начал сменяться возведением курганов – во враждебном окружении сама земля была призвана защищать мертвых.
После водворения праха Святомера в столп была тризна – состязания воинов, потом старейшины и родичи уселись на кошмы вокруг избушки, чтобы разделить с умершим последнюю трапезу.
И первую чашу в честь умершего должен был поднять наследник. Место главы рода оставалось свободным, а по сторонам от него сидели двое: Доброслав – сын покойного Святомера, и Ярогнев – сын старшего Святкиного брата, князя Рудомера, правившего перед ним.
Чернава взяла из рук отрока рог с медом и направилась к Ярко. Но тут навстречу ей поднялся Доброслав.
– Дай мне этот рог, мать, – сказал он ровным голосом, но его бледность выдавала напряжение. – Я подниму его в честь моего отца, как старший сын.
– Этот рог пристало поднять первым новому князю вятичей, – с удивлением, но тоже ровным голосом ответила Чернава. – А им будет мой сын Ярогнев. Его отец, Рудомер, был старшим сыном князя Дедослава и умер, сам будучи князем. Прав его сына никто не может оспорить, и Святомер занимал стол своего брата только до возраста и возмужания моего сына. Ты сам это знаешь.
– Всякий сын наследует отцу.
– Тогда мой сын должен был стать князем еще двенадцать лет назад!
– Он был слишком мал…
– Зато теперь он взрослый!
– Теперь я уже не дитя! – Сам Ярогнев шагнул ближе. – И в няньках больше нужды нет. Сядь, Добрята! Ты примешь этот рог после меня!
– За эти двенадцать лет мало что изменилось! – Доброслав окинул его надменным взглядом с высоты своего роста. – В возраст?то ты вошел, а возмужать так и не сподобился. Сначала найди себе княгиню и стань отцом хоть одного чада, прежде чем пытаться стать отцом целому племени.
– У меня есть невеста, достойная стать княгиней! Я привез бы ее сюда еще осенью, если бы мог оставить стрыя!
– Если бы ты не был таким разиней, ты взял бы ее за себя еще прошлым летом. Но тебя провели, как беспортошного мальца, а ты…
Продолжить Доброслав не смог – Ярко с размаху врезал ему в зубы. Доброслав, отчасти к этому готовый, не растерялся, и они сцепились, покатились по траве, ударились об угол Святомерова столпа. Родичи, на миг замерев от изумления, опомнились, вскочили, разняли их, растащили в разные стороны.
– Да как вам не стыдно! – неслось со всех сторон. – Крада князева едва остыла, прах едва упокоился, еще пироги поминальные не съедены, а вы, сыны его, уже в драку! Предков постыдитесь, вон их сколько на вас смотрит!
– Я ждал этого! – кричал Ярко. Свежий шрам на щеке от гнева и напряжения сильно раскраснелся и пылал, придавая прежде красивому лицу нечто жуткое. – Его отец не хотел передать мне стол! Он нарочно не давал мне жениться, хотя я имел на это право уже лет семь назад! Он нарочно тянул, всех невест охаивал, чтобы я оставался в отроках и не мог забрать стол моего отца!
– Но теперь его нет – так сделай что?нибудь! – отвечал Доброслав, размазывая кровь по содранному лбу. Кто?то подал ему шапку с зеленым шелковым верхом, и он сжал ее в руке. – Найди себе жену, тогда и берись за рог, который имеют право поднимать только мужи! А пока ты – отрок, старший в роду – я! Поезжай за своей невестой, если она там еще дитя не качает! Докажи, если ты на что?то годен!
С трудом родичи успокоили их и вновь усадили. Рог поднял Берисвет – самый древний в роду старик, стрый обоих покойных братьев. Но оба молодых, Доброслав и Ярогнев, сидели до конца пира мрачные, бросая друг на друга злые взгляды.
В последующие дни родичи еще не раз говорили об этом. По существу Доброслав был прав: как отрок, Ярко не мог быть полноправным наследником отца и его брата. Но и провозглашать князем Доброслава на те несколько месяцев, которые потребуются Ярко для женитьбы, не было смысла. Все хорошо понимали, что честолюбивый Доброслав, чей отец умер, будучи князем вятичей, так просто стол не уступит. Если сейчас признать его притязания – между ближайшими родственниками разразится жестокая вражда. Все сошлись на том, что Ярко и впрямь следует незамедлительно ехать за невестой.
Вот только за какой? Многие думали, что не стоит связываться с угрянскими князьями, которые уже один раз обманули вятичей. Увезя сестру «волховной хитростью», Лютомер показал, что не желает этого родства. А если так, то девушку, скорее всего, за год выдали замуж: она и тогда уже была в самой поре. Ездить за ней – только зря позориться, а лишний позор, как единогласно высказали родичи Чернавы, Ярогневу ни к чему.
