После неудачного похода на Дон, как многие находили, куда уместнее было бы поискать невесту у саваров или саварян – славянских поселенцев лесостепи, живших во владениях хазарского кагана. Этим вятичи обеспечили бы себе защиту от немилости хазар и выходы на торговые пути. Предложить им было что, и сидеть на мехах, не имея возможности выменять их на серебро и шелка, просто глупо.
Но напрасно убеждали Ярко мудрые родичи. Он видел своей женой только Молинку угрянскую и требовал, чтобы сваты выезжали немедленно. Мучимый стыдом от попреков Доброслава и желанием поскорее увидеть невесту, он сам собрался в поход.
А через несколько дней после ссоры в Гостилов явился хазарский бек по имени Гацыр со своими людьми – чтобы забрать обещанную невесту.
И Доброслав, и Ярко понимали: это отличный случай добиться дружбы хазар. Родом не хазарин, а савар, лет тридцати, Гацыр?бек был светлокожим, рыжеволосым и голубоглазым, а славянский язык знал почти как родной – савары и саваряне?славяне почти все знали оба языка, постепенно смешиваясь между собой. Одетый в кафтан ярко?синего шелка, опоясанный поясом в серебряных накладках, в рыжих кожаных сапогах, в островерхой шапке, крытой узорным шелком, с меховыми отворотами, похожими на уши, – их можно было опустить, прикрывая шею от холодного ветра, – он выглядел так, будто вышел из песни, и женщины против воли на него заглядывались.
– И с кем же из вас, достойные молодые мужи, должен я разговаривать как с новым князем вятичей? – вежливо осведомился он, отойдя от Святомерова столпа, к которому его провожали оба наследника.
– Достойный молодой муж здесь только один – это я, – ответил Доброслав, язвительно поглядывая на соперника. – Второй – достойный юный отрок. Достойным мужем ему еще только предстоит стать, и тогда он станет подходящим собеседником для тебя, Гацыр?бек!
– Юность – на время, а глупость – навсегда! – мрачно, но решительно глядя перед собой, отозвался Ярко.
– От имени кагана Уруса Сухал?бек утвердил докончание с князем Святомером, что тот даст свою дочь в жены кагану. Святомера больше нет. У кого из вас я должен взять сестру, чтобы отвезти ее кагану? Ведь дочери, пожалуй, даже у тебя еще слишком юны для брака! – Гацыр?бек усмехнулся, окинув взглядом Доброслава.
Его честолюбивые притязания савар очень хорошо понимал.
– Если мой отец обещал свою дочь, то каган получит ее, – заверил Доброслав. – У меня три сестры, достаточно взрослых для брака. Я прикажу старшей из них готовиться к отъезду.
– Не спеши, – задумчиво обронил Гацыр?бек, видя, что Ярко открыл рот для ответа. – Я окажу кагану плохую услугу, если возьму для него жену, не зная, в близком ли родстве она будет состоять с новым князем.
– Та жена, которую ты возьмешь, будет состоять с новым князем в самом близком родстве! – выразительно заверил Доброслав, взглядом давая понять, как хорошо он осознает важность поддержки со стороны кагана и его беков. – Но я боюсь, если каган не хочет ждать пятнадцать лет… У моего брата Ярогнева всего одна сестра. И та уже просватана – прошлым летом он обещал выдать ее за угрянского княжича Лютомера. В то самое время, когда сам обручился с его сестрой. И если он не привезет невесту угрянам, едва ли угряне дадут невесту для него. Смилуйся над юношей, Гацыр?бек. Не отнимай у него надежды стать мужем… хоть когда?нибудь.
– Я… – Ярко задыхался от досады, но не знал, что сказать.
Этот змей поползучий Добрята был прав во всем! У него, Ярко, всего одна незамужняя сестра, и она обручена с Лютомером. Даже если родичи решат, что Лютомер сам отказался от невесты и они ему ничего не обязаны, приехать за невестой, не предлагая взамен другой, – значит заранее обречь себя на неудачу.
Но не по доброте душевной брат о нем заботится! А потому, что зять кагана может быть только князем! Кто из них сейчас отправит свою сестру к кагану, тот и победит. Это понимали они оба.
Но что делать, Ярко не знал – ему нужно было посоветоваться с родичами, особенно с матерью.
А мать точно знала, как поступить. Год назад Чернава почти поддержала обман, затеянный Лютомером, и тем помешала своей дочери уехать на Угру, но тогда она еще не знала, что Гордяну потребует каган. Она надеялась, что Лютомер, оставшись без невесты, не вернет Святомеру его жену Семиславу. Но расчет не оправдался: Семислава возвратилась в срок. Зато теперь это обстоятельство обернулось к большой пользе для Чернавы и Ярко.
– Ты отвезешь Гордяну на Угру! – твердо сказала Чернава. – Она обручена, Гацыр не будет настаивать.
– Но тогда…
– Твой стол не пропадет. Но я не допущу, чтобы мою дочь увезли к хазарам и заперли вместе с еще тремя десятками невесть каких девок! Она – княжеского рода, он идет от самого Дажьбога, и ей не пристало быть служанкой каких?то степняков узкоглазых! Лучше бы я ее мертвой родила, чем вырастила и хазарам отдала! В ней живут богини нашей земли, и только на родной стороне она может жить и давать жизнь своим детям!
– Но тогда Добрята станет кагановым зятем!
– Каган далеко. А кривичи близко. И у них, кривичей, тоже есть пути к Румскому морю. Если уж это тебя больше заботит, чем участь родной сестры. Ты будешь на столе твоего отца, и тогда каган потребует твою сестру. Потому ты должен увезти ее сейчас! Чтобы, когда ты вернешься с молодой женой и сядешь на отний и дедов стол, Гордяна уже была на Угре замужем!
Ярко не мог спорить с матерью?жрицей, из уст которой все привыкли слышать волю богов. Но колебался, опасаясь, что если увезет Гордяну на Угру, тем лишит себя весомого оружия в борьбе с негодяем Добрятой.
– У тебя есть средство получше, чем родниться с каганом! – тихо сказала ему мать, будто видя все, что творилось у него в душе. – Выслушай меня. Я знаю, что ты все еще думаешь о Молинке. Но я… не видела в воде ее рядом с тобой.
Губы Ярко дрогнули, но он ничего не сказал и лишь вскинул глаза к лицу Чернавы.
