Бросок акулы

Манфред и сотни других ни в чем не повинных бывших заключенных успели уйти и находятся сейчас на проложенной в горной толще тропе. В тюрьме оставалась лишь одна заключенная, и теперь она оказалась в руках Винсента.

В прошлом Гектор узнавал от мертвых то, что ему было нужно, а затем отпускал их души на вечный покой, освобождая от жуткого пребывания в их собственном остывшем, начинающем разлагаться теле. Винсент, пробуждая мертвых, подобных угрызений совести не испытывал и с ожившими мертвецами не церемонился. Он полностью взял под свой контроль восставших из мертвых Ринглина и Амелию, привязал их к себе с помощью магических заклинаний и теперь с восторгом наблюдал за тем, как ожившие трупы ковыляют следом за ним, покорно выполняя все его приказы. Ринглин и Амелия стали первыми, на ком экспериментировал Винсент, но явно не будут последними. Брат Гектора только- только входил во вкус.

«Остановись, Винсент, – сказал Гектор так, чтобы его слова долетели только до ушей брата. – Остановись, умоляю».

– Восстань, тварь, и отвечай своему хозяину, пробудившему тебя от вечного сна! – не обращая внимания на слова Гектора, произнес занятый своим делом Винсент.

Лежавшее внутри очерченного бримстоуном круга мертвое тело шевельнулось, неуверенно приподнялось, медленно повернуло голову в сторону лорда-кабана. Открылись глаза, в них мелькнули голубые огоньки. Эти огоньки были хорошо знакомы Гектору, в свое время он видел их в глазах оживших мертвецов, Детей Голубого пламени. Перед ним на ноги неуверенно поднимался воскресший труп герцогини Фрейи, леди-медведицы из Айсгардена. Мертвая герцогиня огляделась, узнавая высокие сводчатые потолки, колонны и свой собственный каменный трон.

– Я… дома? – прошептала она.

– В известном смысле да, ваша светлость, – ответил Винсент, неловко поднимаясь с колен и потирая левую сторону груди, где продолжало болеть пробитое рогом Манфреда легкое.

«Ты до сих пор не смог залечить мою рану? Это хорошо, – подумал Гектор. – Буду молиться, чтобы в эту проклятую грудную клетку попала инфекция и началось воспаление».

– Ты желаешь этому телу смерти, братец? – сказал Винсент, обращаясь к Гектору. – Нужно ли это понимать так, что ты окончательно отказываешься от него?

«Ты меня слышишь?» – ахнул Гектор.

– Разумеется, все время слышу, просто не обращаю на тебя внимания. Видит Бренн, ты плаксивый маленький гаденыш. Я тебя так же доставал в свое время?

«Прекрати это безумие, Винсент, пока еще не поздно!»

Винсент почесал себе подбородок, словно обдумывая предложение Гектора.

– Знаешь, меня уже тошнит от твоего нытья. Мне кажется, я уже тысячу раз все это слышал. По-моему, точно так же умолял тебя каждый неудачник, которому не повезло встать у тебя на пути, нет?

«Но в конечном итоге я понял, насколько был неправ, – сказал Гектор. – Прошу тебя, ради всего святого, что есть на свете, прекрати это безумие!»

– Не твое дело приказывать, что я должен делать. Тоже мне, проповедник нашелся! Ты сам чудовище, если вспомнить все, что ты творил, пока обладал этим телом. Только теперь оно больше не твое, понял? И никогда больше не будет твоим.

Бес овладел телом Гектора всего несколько часов назад, но уже чувствовал себя в нем как у себя дома. И явно наслаждался тем, что может распоряжаться им по своей воле.

– И не надейся, что тебе когда-нибудь удастся вырваться из той тюрьмы, в которую я тебя засадил, Гектор, – сказал Винсент, поворачиваясь к леди-медведице, которая, пошатываясь, стояла перед ним. Почесал себе висок своим – теперь уже своим! – черным костяным пальцем. – Теперь будешь вечно сидеть там.

– Почему я здесь? – спросила мертвая герцогиня. – Что произошло?

– Вы мертвы, ваша светлость, – спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Винсент. – Я убил вас. На протяжении нескольких последних месяцев вы не переставали демонстрировать моему брату свой надменный, упрямый медвежий нрав. Но, видите ли, мой брат не учел, что может найтись кто-то, умеющий более решительно, чем он, задавать вопросы и получать на них нужные ему ответы. Это я. И я приказываю вам отвечать.

Труп Фрейи стоял, покачиваясь. На лице герцогини застыла маска ужаса. Винсент хлопнул в ладоши и прорычал.

– Посох Змея, миледи. Где он?

– Дочери Айсгардена способны общаться с мертвыми, это искусство доступно не вам одному, магистр, – сказал труп герцогини. – Правда, сама я к этой магии прибегла лишь один раз в жизни, когда общалась со своей умершей бабушкой. Но ощущение, которое я тогда пережила, хорошо помню до сих пор. Словно пожатие мертвой руки…

Гектор слушал слабый голос Фрейи и глубоко ей сочувствовал. Винсент же бесцеремонно подошел к очерченному бримстоуном кругу и сквозь него ударил герцогиню ладонью по лицу.

– У меня нет времени выслушивать эти бредни. В любую минуту может возвратиться Флинт. Посох Змея, ваша светлость! Скажите, где он спрятан! Я приказываю!

В мертвых глазах герцогини снова полыхнули голубые огоньки, и она заговорила – на этот раз уверенно и твердо.

– Многие его искали. Даже Дочери Айсгардена искали эту реликвию, кто из любопытства, кто из стремления получить в свои руки источник волшебной силы и власти. Посох давным-давно спрятала одна женщина, мой предок по материнской линии. Дело в том, что тайна Посоха передается только от матери к дочери. Тайну Посоха я узнала от своей матери, леди Греты, и должна была передать ее своей дочери, но этого, увы, уже никогда не произойдет.

– Значит, Посох Змея – не миф? Он существует?