Они продолжали все глубже опускаться в недра дворца, петляя по проложенным под землей коридорам и лестницам. Вдруг Гектор резко остановился и хлопнул раскрытой ладонью себя по лбу.
– Что случилось, милорд? – встревожился Ринглин.
– Вот дурак, – пробормотал Гектор, покачивая головой. – Так спешил, что забыл свой талисман.
– Что именно?
– Это застежка для плаща в виде бронзовой фигурки кабана. Ее подарил мне мой покойный отец, – вздохнул Гектор. – Единственная память о нем. Проклятье.
– Позвольте, я схожу и принесу ее, – предложил телохранитель.
– У нас совсем нет времени!
– А я быстро. Позвольте мне оказать вам эту небольшую услугу.
– Застежка лежит на моем прикроватном столике, Ринглин. Поспеши. Встретимся в часовне.
Телохранитель развернулся и убежал в ту сторону, откуда они только что пришли.
Гектор какое-то время смотрел ему вслед, вновь поражаясь и радуясь тому, что даже такой отъявленный грешник, как Ринглин, смог встать на путь исправления. Теперь их двое на этом пути, он и сам Гектор. Затем лорд-кабан продолжил свой путь теперь уже в одиночестве.
Когда Гектор подходил к часовне, его вдруг прошиб холодный пот, замутило, закружилась голова. Лорд-кабан приложил руку к груди, к ране, оставленной на ней рогами Манфреда. Ребра до сих пор еще не срослись, хрипело пробитое легкое. С каждым шагом дурнота усиливалась, в глазах темнело, все вокруг поплыло и начало вращаться, стены коридора извивались перед Гектором, словно лезвие штопора. Магистр остановился, поморгал, пытаясь справиться с головокружением.
– Вперед, Гектор, – приказал он самому себе. – Держись, старина.
После признаний, сделанных им перед Манфредом и Карвером, Гектор чувствовал себя духовно возродившимся, его сознание очистилось и почти пришло в норму. Он, конечно, понимал, что ему еще долго придется расплачиваться за свои грехи и злодеяния, но был решительно настроен на то, чтобы загладить свою вину. Со временем, разумеется, не сразу. Больше всего он радовался тому, что сумел избавиться от Винсента. После той последней стычки между ними бес пропал – ни слуху ни духу, и от этого Гектор испытывал громадное облегчение. Он действительно поверил в то, что с бесом покончено навсегда.
Хватаясь за стену, Гектор продолжал пробираться вперед по плавно поворачивающему коридору. Добравшись наконец до угла, он увидел дверь часовни и вставленный в скобу на стене горящий факел. Держа в одной руке свой медицинский саквояж, а другой рукой хватаясь за стену, Гектор пытался прийти в себя, но с каждой секундой ему становилось все хуже.
Собрав в кулак всю свою волю, Гектор открыл дверь, снял со стены факел и вошел в часовню Бренна.
Приблизившись к жертвеннику, он поставил медицинский саквояж в ногах лежащего на гранитной плите тела и только после этого перешел к изголовью. Там Гектор взялся руками за кончик погребального савана и осторожно приподнял ткань, обнажив прекрасное спокойное лицо Амелии. Все заботы об умершей королеве Гектор взял на себя, сам следил за тем, чтобы все было сделано так, как положено, когда речь идет о похоронах царской особы. Рану на груди королевы Гектор зашил собственноручно, он же подобрал травы и мази, которые предохраняли тело Амелии от разложения.
– Я так сожалею о том, что случилось, ваше величество, – шмыгнул носом Гектор, осторожно притрагиваясь рукой к застывшей щеке королевы. – Обещаю, я доставлю вас к Дрю, даже если мне придется умереть ради этого.
На Гектора с новой силой обрушилась дурнота. Он покачнулся, ухватился за край жертвенника, чтобы не упасть, затряс головой, пытаясь таким способом справиться с головокружением. Внезапно у Гектора онемела вся левая сторона тела, он покачнулся, поехал вдоль края стола и столкнул на пол свой стоявший в ногах тела Амелии саквояж. От удара саквояж раскрылся, часть склянок при этом разбилась, другие со звоном раскатились по всей часовне.
Гектор выронил факел, поднес освободившуюся руку к своей голове, с силой нажал себе на глазное яблоко, пытаясь справиться с тошнотой. Ему казалось, что его череп раскалывается на части.
– Останови же ее, магистр недоделанный! – прикрикнул Гектор на самого себя, когда боль неожиданно усилилась. Магистру казалось, что ему протыкают ножами уши, прижигают раскаленной кочергой глаза, ему стало трудно дышать из-за забившего весь нос омерзительного запаха магического желтого порошка – бримстоуна. Гектор вновь попытался крикнуть, но на этот раз не смог издать ни звука – его горло словно стиснула невидимая рука. Хрипело лишь одно легкое, пробитое кончиком рогов лорда-оленя.
Во рту Гектор чувствовал привкус крови и желчи, соли и серы. Он перестал понимать, где он находится и что и с ним происходит, превратился в один лишь комок боли, переполнявшей, убивавшей его.
Колени Гектора подогнулись, он свалился на пол, стукнувшись головой о край жертвенника. Последним, что он услышал в надвигающейся тьме, был шепот.
– Милорд? – позвал Ринглин, спеша ко входу в часовню Бренна. К этому времени освобожденные узники уже были на пути из Айсгардена, шли по туннелям под горой Уайтпикс. С ними был Айбел, которому, разумеется, не терпелось, чтобы его товарищ как можно скорее их нагнал. Вечно хихикающий коротышка терпеть не мог оставаться один, без своего напарника, они были неразлучными уже много лет. У Ринглина имелись сомнения относительно плана Гектора, но он понимал, что по-другому никак не получится. События в Стурмланде явно разворачивались в самом худшем направлении. Сейчас всем им нужно прорываться под горой, а дальше попробовать найти способ добраться до Дейлиленда.