вперед.
Внезапно каменная хватка разжалась, из-под ног исчезла опора, и Двуцвет куда-то провалился…
Испугаться беглец не успел: сразу шмякнулся на камни. Неглубокий «скальный пузырь» подвернулся, да? Вот и славно. И даже почти не ушибся, только запястье в кровь оцарапал. Хорошее место, чтобы пересидеть опасность. Когда патруль уйдет, можно будет выбраться.
А если стены окажутся отвесными, если не выручит ловкость (да и какая ловкость с таким брюхом?), тогда придется раздавить стеклянный шарик, зашитый в пояс.
Ах, как не хочется! Ценная вещь, подарок Алмаза! Всего один раз высвободит шарик свою силу – и спасет хозяина!..
Но в чем это запутались ноги? Словно связка веревок брошена на каменный пол…
Двуцвет с отвращением пнул невидимую во мраке гадость. Гадость оказалась упругой и, похоже, прилипла к башмаку.
Встревоженный маг присел на корточки и, преодолевая брезгливость, протянул руки к полу.
Да, веревки, грубые, толстые… почему-то липкие…
Двуцвет яростно дернул ногой – и ощутил сопротивление. Веревки не желали его выпускать.
Неожиданным кошмаром ударило в мозг слово: «Паутина!»
Дождавшись своего злого часа, зашуршали в памяти страшные рассказы о хищных подземных пауках.
Запястье ободрано… почуют кровь… придут…
Двуцвет, запаниковав, выхватил из ножен на поясе кинжал и принялся полосовать чудовищную паутину.
И тут сверху упала на голову и плечи вторая сеть – тяжелая, липкая. Двуцвет рванулся, задергался – но понял, что сам себя заматывает в кокон, и замер. Только сейчас он сообразил, что в короткие мгновения, когда от ужаса тело было неподвластно разуму, он ухитрился выронить кинжал.
Двуцвет грязно выругался, уже не боясь, что его услышит «темный обход». Но тут же замолчал, поняв: рядом кое-кто поопаснее гвардейцев.
Сзади на левое плечо осторожно легло что-то жесткое. Двуцвет скосил глаза, во мраке почти ничего не разобрал, но заледенел от ужаса, представив себе жуткую лапу с когтями-крючьями.
Неведомое существо не спешило рвать добычу. Прикосновение было легким, проверяющим: долго ли жертва будет трепыхаться, скоро ли станет пригодной для еды?
Не-ет! Хватит! Шарик… где шарик?!
И тут Двуцвет понял, что веревочный кокон мешает ему дотянуться до конца пояса, где зашит спасительный амулет.
Паника перешла в запредельный ужас. Беззвучные истерические выклики подступили к горлу, но не вырвались наружу, встали в глотке комом, сотрясая все тело горячечной, туманящей сознание дрожью. Чародей забился в коконе, пытаясь его порвать. Невидимый во мраке хищник убрал лапу, не мешая жертве дергаться и терять силы.
Пленник сильно ударился левым плечом обо что-то твердое. Боль отрезвила, позволила пробиться сквозь вихрь смятенных мыслей одной, вполне разумной:
«Стена? Так близко? Слева?»
А ведь он сдвинул концы пояса на левое бедро, чтобы случайно не разбить шарик, протискиваясь по узким переходам… шел-то он правым боком вперед…
«Помогите, Младшие боги!»
Двуцвет изо всех сил качнулся к стене, стараясь удариться левым бедром.
И получилось, с первой попытки получилось!
Хрупкий шарик раздавился между камнем и бедром.
Послышался хлопок – словно упала деревянная крышка сундука.
Паутина дернулась – и успокоилась. Ее больше не натягивала тяжесть добычи.
Длинная хитиновая лапа недоуменно ворошила во мраке груду одежды. Паук не мог понять, куда исчезла горячая, живая тварь, так аппетитно пахнущая кровью и страхом.
Хмурое северное небо показалось ослепительно ярким человеку, очнувшемуся на берегу моря.
Он лежал, нагой и беспомощный, на холодных камнях и глядел на чайку, летящую в вышине. И на двоих верзил в меховых куртках и штанах, держащих наготове тяжелые копья. Широкие наконечники целили в грудь распластавшемуся на камнях человеку.
Все это Двуцвет принял за обморочный морок. Но чайка улетела, а верзилы остались – и поневоле пришлось признать их явью.
Но загадкой при этом они не стали. Достаточно посмотреть на их рожи. Не просто тупость, а полное отсутствие мысли. Как мертвецы… впрочем, мертвецы и есть. Колдовское дерево Изумруда выпило из них жизнь, оставило самую малость – чтобы могли выполнять господские приказы.
А значит, чары перебросили его к Семибашенному замку.
– Копья уберите! – рявкнул чародей. – Хозяин вернулся! Я Двуцвет, болваны!
Ничто не дрогнуло в лицах охранников. И копья не пошевелились… Да, верно, его же здесь еще не видели в этом облике!
И что теперь? Мерзнуть здесь, пока к полудохлым уродам не придет смена?
Но вовремя вспомнились слова Изумруда:
«Если эти твари не будут подчиняться – иногда на них такое находит, – скажи вот так…»
И прочирикал на своем языке переливчатое словцо.
