– Эй… – позвал Дагир. – Ваша светлость… как вы там?
– Не знаю, что ответить тебе на этот вопрос, – отозвалась из кареты девушка. – Теперь можно выходить?
Дагир взобрался на экипаж. Стенка застонала под его тяжестью. Он сбросил чучело на дорогу.
– Давайте руку.
– Не дам! – В голосе послышались возмущенные нотки. – Вы всерьез намереваетесь вытащить меня, дернув за руку?
«Ах да, у нее же раны, она говорила… Ладно, сделаем по-другому».
Дагир оперся руками о раму двери и спрыгнул вниз.
– Вы слышите перестук копыт?
Девушка кивнула:
– Конечно.
Дагир осторожно поднял ее за талию и посадил на край дверной рамы.
– Сразу бегите в лес, не медлите!
Но Гали покачала головой. Она наклонилась к нему:
– Подайте мне вон тот узел.
Дагир посмотрел туда, куда указывала девушка. Там действительно находился узел из одеяла, в котором были сложены вещи.
– Вы не сможете его нести.
– Правильно. Поэтому его понесете вы. И посмотрите еще вон там, рядом с вашей ногой, бутыль с настоем. Она мне тоже нужна.
Телохранитель передал ей бутыль и поспешил сам выбраться наружу. Он посмотрел на топчущихся поблизости лошадей.
«Как я раньше не подумал?» – И Дагир спросил:
– Вы сможете ехать верхом без седла?
Он спрыгнул на землю. Гали покачала головой:
– Не думаю. Хотя в детстве мы баловались…
Сильные руки харадца помогли ей спрыгнуть вниз.
– Значит, сможете, – прервал он ее рассуждения. – Нужно убираться отсюда. Неизвестно, кто там еще едет.
Дагир затолкал бутыль в узел и сунул его в руки княжны:
– До деревьев дотащите?
Но девушка не протянула навстречу рук. Она едва слышно ахнула и застыла, глядя прямо перед собой. Харадец проследил за ее взглядом.
Гали смотрела на тело Миллека, лежавшее в нескольких метрах от нее. Его неестественно вывернутые руки все еще сжимали вожжи.
– Поторопитесь!
Вместо ответа Гали быстро зашагала в сторону деревьев. Узел она держала перед собой, обхватив двумя руками и прижав к животу. Но даже так каждый шаг отдавался жгучей болью, пронзающей спину.
Ее глаза были сухими. А сердце нещадно молотило по ребрам.
Харадец в несколько движений освободил лошадей от сдерживающих пут и потянул их за собой в лес. Лошади у Миллека были смирные, они последовали за ним, нисколько не сопротивляясь.
– Не успели… Патлатый, скотина! – воскликнул Груць, спрыгивая на ходу со спины своего скакуна. Парень подлетел к карете и заглянул внутрь. Его брови поползли вверх. – Ха!
– Что там? – Подъехавший Рылец спешиваться, в отличие от главаря, не собирался. Он заглянул в экипаж через плечо друга.
– Там ничего нет, – констатировал он.
– Я же говорю – ха! – Груць плашмя ударил по карете ладонью. – Уделал его харадец!
Остальные приостановились вокруг лежащего поодаль тела возницы.
Рижеч доказывал, что они должны захоронить тело, раз уж так совпало, что они его нашли, а других особых дел на сегодня все равно нет.
Год цокал языком, высказывая мнение, что похоронами должны заниматься родственники и друзья, а всех остальных это никоим образом не касается, и если близких рядом не оказалось, значит, покойнику просто очень не повезло.
– Да с чего ты взял-то? Вон кучер дохлый валяется. Его точно уделали. А больше трупов-то нет. – Рылец с сомнением смотрел на Груця, не соглашаясь с ним.
– Подожди, это мы еще не искали.
– Так, Груць, не факт, что если мы поищем, то не найдем и девчонку с харадцем уже холодными. Может, Патлатый их в лесу порешил.
Груць фыркнул:
– Патлатый – и порешил? В спину выстрелить или в безоружного – это да, но чтобы один на один с кем-то выйти… Это не про него, одним словом.
Хпаку с Кривдой очень быстро наскучили рассуждения Груця. Судьба Патлатого их особо не интересовала. И они подключились к спору земляков, пытаясь выяснить, кому
