– Иногда. – Он приобнял ее одной рукой и прислонился спиной к решетке. – Как-нибудь я расскажу тебе ее, не утаив ни одной детали.
– Но не сейчас?
– Не сейчас.
– Потому что нас могут казнить и ты боишься не успеть рассказать все до самого конца?
Листопад тихо рассмеялся:
– Я же сказал уже – нас не казнят. В Рымане казнь чужестранцев под запретом.
– Странно. Своих подданных убивать можно, а чужих жалко?
– Чужих нельзя как раз потому, что своих жалко. Рыман вечно со всеми на ножах, но открытого столкновения избегает. А казнь подданного чужого государства сродни пощечине, полученной прилюдно. И кто будет после разбираться, заслуженно она была получена или нет? Даже если это самый жуткий злодей, казнить его должны на родине.
– А где у нас родина?
– Вот это – очень хороший вопрос. Над ним стоит поразмыслить…
– Странные эти арестованные, никогда таких не видел, – сказал один конвойный другому. – Разговаривают, смеются…
– Точно, – поддакнул тот. Они уже не первый раз сопровождали пойманных в провинции нарушителей рыманских законов. – Словно на пикник едут в карете, а не в клети железной в тюрьму.
– И не брат и сестра они, точно тебе говорю. – Их лошади шли шагом на участке дороги, где телега с арестантами замедлила ход из-за выбоин и камней.
– А кто тогда? На полюбовников не похожи…
– Да хрен их разберет. Что-то промеж них есть, но что, не пойму.
– А тебе оно надо? Баба какая-то хлипкая, бледная. С чего бы тебя интересовало, кто она ему?
– Вот точно сказал – не надо… Была бы посбитее, я б уж не растерялся да перемигнулся с ней пару раз… А то не поймешь – то ли баба, то ли тень от нее…
– Я все никак в толк не возьму – меня это каким боком касается?
Свеча на столе оплывала, большей частью она уже сгорела, как и долгая длинная ночь. Рийхан, начальник охраны внешнего кольца рыманских укреплений, досадливо тер переносицу. Он разбирал донесения, сложенные на столе стопкой. Ни конца ни края этому процессу не было.
Рийхан встал, накинул на плечи висевший на спинке стула камзол. Потом подошел к окну. В темноте ночи носился белый ветер. Зима была на удивление не холодной. Никаких тебе метелей, многодневных снегопадов. Хотя, если подумать, еще только январь. Может, зима только разгон берет, впереди и самый непредсказуемый февраль, и переменчивый март. Есть еще время все вокруг выморозить и застудить.
– Ну так ты внимательно посмотри, что тут сказано. И сразу все поймешь. – Сидящий в кресле перед столом сотник хмуро следил за его взглядом.
Оба были родом из Харада. Высокие, черноволосые и кареглазые, – местному люду они казались настолько похожими, что их считали братьями, но на самом деле кровного родства между ними не было.
Сотника звали Бадир. Он был старше своего земляка и намного дольше жил в Рымане, но успехами по службе не блистал, и Рийхан очень быстро обогнал его и в карьере, и в благосостоянии. В дань местной моде последний коротко стриг свою кудрявую шевелюру, обнажая затылок и уши, его же подчиненный своих привычек не изменил. Он, как и многие харадцы, собирал волосы в хвост, позволяя густой челке падать на лицо.
Начальник охраны смотрел в окно. От постоянных ночных бдений у него все чаще болела голова. Он предчувствовал, что и на этот раз с рассветом придет боль.
– Нам нужны эти двое, – упрямо произнес сидящий у стола харадец.
Рийхан облокотился о подоконник и прижался лбом к холодному стеклу.
– У меня столько проблем… С пограничными территориями. С герцогом, который, судя по всему, считает себя бессмертным или, по крайней мере, неуязвимым и носится то туда то сюда. С этими княжградскими шпионами, которых я уже замучился выдворять из страны. – Он повернул голову в сторону Бадира. – А ты все еще считаешь возможным приходить ко мне, когда в голову взбредет – хоть с рассветной зарей, хоть за полночь, с любой мелочью.
Сотник выровнял оплывшую свечу. Он пропустил все сказанное мимо ушей и продолжал гнуть свою линию:
– Ну так что?
– Слушай, Бадир, если они нужны тебе – так действуй. Предложи остаться, не согласятся – закрой в подземелье. Под каким-нибудь предлогом. Там быстро сговорчивыми становятся.
– Ты думаешь, я совсем идиот? – Сотник откинулся в кресле и скрестил перед собой пальцы рук. – Я предлагал. Даже на постоянной основе работу при сотне. Отказались. Сказал, что задержу до того момента, пока они восстановят документы – они тут же сбежали. Мы их вернули, и теперь они сидят в каземате с возможностью один раз в день выходить на общую прогулку по тюремному двору. Но нам-то нужно не это! Что толку от их присутствия? Нам нужно, чтобы они работали на нас!
– Почему ты все время говоришь – нам? Мне они вообще как-то без надобности.
– Потому что дружина
