— Ты считала, она очень хорошая, пока не узнала, что я люблю ее.
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
Он вздыхает:
— Я тебе тоже нравился, пока жил так, как ты хотела.
— Максимилиан. Ты вообще меня слушаешь? Тебе нужно исправить то, что ты натворил. Ты должен показать людям, что заблуждался и теперь будешь жить правильно.
Ее слова задевают в Максе какую-то струну.
«Живи хорошо, — сказала она, — ради меня».
Вопреки здравому смыслу, коварные слова его матери вновь и вновь закрадываются в голову, перемешиваясь со словами Кэрис, он больше не может выносить давление внутри головы и кричит, чтобы заглушить их.
Его мать удивленно смотрит на сына.
Макс пытается бороться с чувствами, его гнев выходит вместе с криком, пока не оставляет за собой пустоту.
— Я больше не могу так.
— В смысле?
Макс закрывает глаза.
— Как мне это исправить, мам?
— Ты правда хочешь?
— Правда.
Она со скептическим выражением лица смотрит на него.
— Ты действительно просишь у меня совета?
— Что мне нужно сделать? Скажи.
— Ты можешь начать помогать людям, вместо того чтобы помогать себе.
Макс не возражает, в глубине души зная, что он уже начал все исправлять, и теперь не разжигает проблемы еще больше.
Он мягко говорит:
— Я лучше, чем ты думаешь.
— Мы все на это надеемся, Макс.
— Я докажу.
— Аллилуйя, — произносит она. — Наконец-то.
— Мне может понадобиться твоя помощь, — говорит он, его внутренняя борьба завершилась, поэтому мать кивает.
— Все, что тебе потребуется, чтобы исправить это.
— Хорошо, — говорит Макс. — Теперь я могу увидеть брата? Пожалуйста.
Она соглашается, открывая дверь и пропуская его, но остается стоять в дверном проеме, наблюдая за двумя своими сыновьями.
Уставший Кент поднимает голову от подушки и расплывается в беззубой улыбке:
— Привет, Мак.
— Ого. Ты потерял еще несколько зубов?
— Все молочные уже выпали.
Кент такой гордый, и сердце Макса щемит из-за мальчика в большой кровати, гордящегося тем, что достиг определенного рубежа. Макс надеется, что Кент достигнет всех возрастных рубежей, у него появится шанс преодолеть болезнь и прожить долгую, полноценную жизнь. В отличие от Кэрис.
Осознание ее отсутствия будто ударяет его в живот. Игры горя с разумом причиняют боль, и он снова думает о том, как несправедливо, что мозг может на секунду забыть все случившееся, сделать это только для того, чтобы заново ударить. Как он мог забыть, даже на секунду, что ее больше нет?
— Ты спишь в моей комнате? — спрашивает Кент, и Макс отрицательно качает головой:
— Нет, дружище. Это неправильно, особенно когда ты часто возвращаешься домой. Я спал на диване.
Глаза мальчика округляются от удивления, когда он представляет такой бунт, и Макс ерошит его волосы.
— Но я не думаю, что останусь надолго.
— Это опять из-за девушки?
Ай!
— Типа того. Ты помнишь, что она была пилотом?
— Она летала на шаттлах.
— Правильно. И она устроила меня в ЕКАВ, космическое агентство.
