Лилиана переключается на голосовой вызов, Макс подскакивает от звонка, а затем удивленно отвечает:
— Привет.
— Ты не должен жить согласно чему-то, — говорит она. — Ты должен просто жить. Посмотри на себя — помогаешь людям, готовишь для нуждающихся. Ты заставляешь таких людей, как я, верить.
— У тебя уже была вера. — Он прислоняется к красно-желтой кирпичной стене, по спине и лбу Макса течет пот. — Это не то, что я себе представлял, придя сюда. Я думал, меня будут учить готовить и помогать выжившим. Но это как… армия.
Она ждет.
— Они хотят, чтобы я был солдатом. — Его голос хриплый. — Они уверены, что я герой.
— Макс, ты выживший. Кэрис считала тебя героем.
Он медленно проходит под древними арками университета к саду с мощеными дорожками в вечернем тепле Воеводы 9.
— Кэрис много чего обо мне думала.
— Как по-твоему, может, стоит дать себе небольшую поблажку? Мне не кажется, что ты понимаешь. Она уважала тебя, и ты рос, чтобы удовлетворить ее ожидания. Она, в свою очередь, делала то же для тебя. Ты разве не видишь? Когда вы были вместе, то являлись лучшими версиями самих себя. Она сделала тебя более мягким и в то же время более амбициозным. А Кэрис с тобой была сильнее и счастливее.
— Возможно, — говорит он, пульс все еще чувствуется на шее, пока кровь разносит по его организму последствия панической атаки.
— Так что ты можешь быть потерянным без нее, но она была бы такой же потерянной без тебя.
— Я не солдат, Лилиана. — Его голос надламывается. — Я никогда не хотел держать на весах две жизни и решать, кто заслуживает жить.
— Понимаю, — говорит она. — Ты не хочешь, чтобы судьба опять сделала этот выбор в твою пользу.
— Мне бы хотелось, чтобы это можно было изменить, — говорит он, и к одинокой слезе быстро присоединяется еще одна, когда его сердце рвется от боли.
— Люди раньше верили, — продолжает Лилиана, — что у нас есть шанс повторить нашу жизнь. Мы проживаем ее снова и снова, и единственный способ двигаться дальше — принять другое решение, добиться иного результата. Только тогда мы постигнем высший план. Так что тот ужасный эпизод, пережитый тобой, это всего лишь один момент, который можешь прожить заново с другим исходом, и так раз за разом, пока не добьешься нужного. Ты сделаешь выбор, когда этот момент наступит снова. Ты сделаешь единственно правильный выбор.
— Я бы взял его обратно, если бы мог, — отчаянно говорит он, и, пока думает о двух жизнях, удерживаемых в равновесии, его разум, крутясь, уносится в прошлое, отматывая кадры назад, как на катушке кинопленки…
Глава двадцать седьмая
Свет медленно приближается к ним, будто призрак надежды.
— Мы же не сошли с ума? — говорит Макс. — Это не мираж?
— Нет, Макс, — тихо отвечает Кэрис. — Это не мираж.
Под ними пыль поля астероидов кружится завитками вокруг огромного метеорита, расположенного метров на двадцать ниже. Под всем этим широко расстилается мир, над Африкой сгущаются облака. Но Макс не смотрит ни на природные явления, ни на свет медленно приближающегося к ним спутника. Вместо этого он глядит на Кэрис: ее рыжеватые волосы, заплетенные вокруг головы, крутятся внутри похожего на аквариум стеклянного шлема, маленькая ромашка вплетена в косу, лицо обрамляют выбившиеся завитки. Обнаженная рука Кэрис кажется бледной на фоне темноты Вселенной. Белая, не туго завязанная нитка в условиях микрогравитации скользит по ее пальцу, и он внимательно смотрит на нее, затем вновь окидывает взглядом лицо Кэрис.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Как — так?
Она улыбается, ее лицо выглядит немного болезненно.
— Будто ты не видел меня несколько месяцев.
— Такое чувство, что не видел несколько лет.
Кэрис касается его плеча.
— У тебя такой вид, будто ты прошел войну.
Его взгляд падает на нитку у нее на пальце и снова возвращается к ее лицу, он молчит, и Кэрис кивает:
— Мы скоро остановимся в точке Лагранжа.
