— Я не знаю.
— Должно же быть что-то.
— Я не знаю, Кэри, понимаешь? — Его голос надрывается на последних словах. — Я не знаю. Делай что хочешь, потому что с меня хватит.
— Если бы у нас был окислитель…
— У нас его нет. Не начинай эти дурацкие переговоры о желании иметь вещи, которые мы не можем достать.
— Но если бы мы только взяли его…
— Знаю, это моя вина. — Его голос становится отстраненным и резким. — Я бы сделал все что угодно, только бы вернуться к воздушному шлюзу и привязать его к моему ранцу. Но я упустил свой шанс и чувствую себя ужасно, однако мы не можем ничего изменить.
— Эй, — говорит она, протягивая к нему руку, — я не виню тебя.
— Винишь?
— Макс, успокойся, пожалуйста.
— И ты говоришь мне о вине?
Кэрис глубоко вздыхает, не зная, что сказать. Ей хочется продолжить искать способ, как выбраться отсюда и спастись, но Макс взбешен. Она пробует снова:
— Мы можем пересмотреть свои прежние действия?
— Я не хочу составлять список собственных ошибок.
— Прекрати. Просто прекрати это! — Она кричит в ярости, делая очень глубокий вдох.
Он удивленно смотрит на нее.
— Я хочу мысленно оценить всю эту историю.
— Тебе не стоит дышать таким образом, — говорит он. — Так ты быстро расходуешь воздух.
— Неужели? А тебе это разве не все равно? Ты ведь уже сдался.
Он теребит голубой значок ЕКАВ на рукаве.
— Я не сдался, — говорит он более мягко. — Но у меня больше нет идей. Мы не можем сделать окислитель, и даже если бы могли, мы находимся слишком далеко, чтобы вернуться назад.
— Справедливо, — говорит Кэрис. — Но, по крайней мере, у нас с тобой есть шестьдесят минут, и я бы предпочла провести их в позитивном настроении, а не сдаваться.
Макс смотрит на индикатор сбоку ранца Кэрис, еще раз замечая, что показатель там ниже, чем тот, который она только что назвала.
— Давай, — говорит Кэрис. — Что мы пробовали?
У нее обнадеживающий вид, и Макс укрощает свое раздражение, подчиняясь. Мимо них пролетает еще один осколок камня.
— Мы пытались выпустить негерметичный кислород в качестве топлива. Это не сработало.
— Не важно. Что еще?
— Затем мы пытались нагреть углекислый газ. Изменили план на невыполнимый: создать красный или черный кислород.
Она закатывает глаза:
— Не сработало из-за солнечного света. Но теперь мы не под прямыми лучами солнца, так что, может, есть смысл попробовать это снова?
Они озираются в окружающей темноте, их спины повернуты к Земле. Луна и россыпь далеких звезд выглядят так, будто до них не достать и за сотню жизней; и даже они исчезают в розоватых изгибах Млечного Пути, заставляя Кэрис и Макса почувствовать себя безнадежно маленькими.
— Мы слишком далеко, на мой взгляд, — говорит Макс.
Кэрис пролистывает переписку с Озриком про окислители и минуту считывает ее, затем опускает голову:
— Подтверждено. Мы сейчас слишком далеко, чтобы вернуться назад на «Лаерт». Что еще? Мы просили Озрика переместить корабль, чего он не смог сделать. Он перечислил работающие и отключенные системы.
— Работающие — Озрик перечислил только работающие. — Макс наклоняется, когда очередной метеорит размером с гальку пролетает мимо, почти попав по его ботинку. — Нам нужно быть осторожными. Если какой-то из этих мини-камушков угодит в стекло наших шлемов, то нам конец.
— Мы падаем в сторону больших камней, а значит, это неизбежно. — Она проверяет переписку дальше, зажимая пальцы. — Мы запустили последовательность программы теплицы, которая повернула «Лаерт» и открыла панели, заслонив нас от солнца, но вызвав прочистку.
— Эта чертова прочистка.
— Ужасно, — соглашается она. — Я такого не ожидала.
— В данной ситуации врезаться в туалетные отходы — настоящий плевок в лицо. — Он думает пару мгновений. — Можем ли мы что-нибудь предпринять для того, чтобы отправить нам что-то с корабля?
— А какой в этом смысл? Импульс оттуда, — она указывает в сторону «Лаерта», — до этого места только отнесет нас еще дальше.
— И у нас нет спасательного плота, ничего такого.
