математические дроби, ее любимым цветом был бы пурпурный. Темноволосый ребенок по имени Анна.
Она смотрела на играющих в парке детей — проказливых, кричащих ребятишек, — и ее решимость усилилась: ей с этим не справиться. Но позже ночью кошка свернулась возле нее на диване, маленькое тельце прижалось к ее бедру, и Кэрис, зарывшись рукой в длинный теплый мех, задумалась об этой чисто человеческой потребности и о том, каково это — быть нужным, особенно кому-то твоей крови. И тут она почувствовала, как ее решимость рушится.
В субботу уровень гормона еще раз подскочил. О боже! Куда запропастился Макс? И имело ли это какое-то значение? Множество женщин были матерями-одиночками, особенно до того, как был введен абсолютный паритет. Конечно, она сможет вырастить Анну одна, с помощью членов Воеводы, своих знакомых, с которыми встречалась. Ее собственная семья обязательно поможет — особенно мама, Гвен… Они будут переезжать по Воеводам вместе, пока ее дочь, Анна, не начнет свою собственную Ротацию, независимо от семьи. Это уже не выглядело таким смутным и недостижимым…
В воскресенье у Кэрис началось кровотечение.
Она не проснулась ночью, охваченная судорогами, и не упала на землю в лужу крови. Выкидыш подкрался к ней, легкий и теплый, настолько буднично, что это сильно подрывало значимость такого события. Она сидела на унитазе и, онемев, наблюдала, как Анна покидает ее, словно кусочек материи, плывущий по воде.
Кэрис всегда нуждалась в других людях. Она росла от их энергии, расцветала от их любви и под юс полными внимания взглядами лучше справлялась со всем. К сожалению, после одного этого случая, когда Кэрис искала абсолютной независимости, она перестала нуждаться в других людях. По пути на работу в понедельник утром, сказав Лилиане, что с ней все в порядке и было всего лишь «немного крови», Кэрис согнулась пополам. Трамвай был переполнен людьми, добирающимися из пригорода на работу, черты их лиц скрывали темные промасленные капюшоны и накидки, водонепроницаемые шляпы и куртки, защищающие от ливня на улице. Окна запотели, капли дождя резали наружное стекло, как перочинные ножи. Кэрис дотянулась до руки ближайшего человека, который в ответ на ее прикосновение пробормотал «Простите» и зашаркал в сторону, зачитываясь чем-то на своем чипе.
Другой удар пронесся по ее телу, когда устройство Три-А сдвинулось внутри, в ловушке, и Кэрис закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Шанс на миссию. Многие сотрудники и коллеги добирались на работу тем же способом, и ей нужно было молчать. Вытянув руку, она протерла небольшой кружок на запотевшем окне, заглядывая в него, чтобы понять, где они находятся. Пустым взглядом Кэрис смотрела на витрины магазинов и деревья, когда рельсы повернули так близко к зданиям, что они практически касались и скребли входные двери. Теперь она точно поняла: следующая остановка была как раз у старого дома Макса.
Шансов на успех оставалось мало, но это было место, которое она знала и где могла собраться с силами. Чтобы облегчить боль, она зажала живот рукой и выкарабкалась из забитого вагона на улицу. Сгорбившись, натянула свой промасленный капюшон на голову и лицо, прячась от проливного дождя. Кэрис считала дома по цветам их дверей: черные, красные, черные, желтые. Когда она подошла к дому Макса с серой шелушащейся краской и внушительным, хотя и ветхим, фасадом, дверь щелкнула и приоткрылась на дюйм. Она приблизилась к веранде, пытаясь заглянуть внутрь: дерево раздулось от влаги, но затвор определенно сдвинулся в замке, он все еще распознавал ее чип.
Девушка с силой толкнула раздутую дверь, которая процарапала полосу на полу, впустив Кэрис в прихожую.
— Привет, — неуверенно позвала она.
Было тихо и темно, и характерный промозглый холод указывал на то, что гибридные обогреватели давно не включались. Лампа в коридоре исчезла, но рамки до сих пор висели вдоль стен. Как это похоже на Макса, он даже не переустановил их должным образом, когда уезжал. Боль раскаленной кочергой ударила по ее животу, и Кэрис застонала.
На стекле веранды перед ней образовался конденсат, однако в старом коридоре было очень холодно, пока она пробиралась по нему в сторону заброшенной кухни Макса, а в сознании крепла одна мысль. Кэрис потянула за ручку чулана под лестницей, но эта дверь тоже разбухла.
— Нет, — девушка решительно схватилась за ручку, — ты откроешься. — Она рванула ее на себя, навалившись всем телом. Дверь распахнулась, и Кэрис отскочила в стену позади себя, заставив дом недовольно заскрипеть.
Джек-пот: чулан был заставлен старыми запасами из супермаркета, консервными банками и коробками с едой и — это она и надеялась найти — давно просроченными болеутоляющими. Кэрис не запивая выпила две таблетки, потом еще две. Держась за стену, она вывалилась в коридор, отсчитывая пятнадцать минут и молясь, чтобы препарат подействовал. То, что она находилась здесь, после того как он уехал, было похоже на сон.
Прошло пятнадцать минут, до сих пор чувствуя боль, Кэрис вновь выпила две таблетки.
Тишина. Боль обжигала изнутри, и девушка прикидывала, сколько еще болеутоляющего ей потребуется, чтобы пережить это. Мысль была отрезвляющей. Она вызвала «скорую» через свой чип и прислонилась спиной к стене, пытаясь не засыпать, считая балки и декоративные детали над древней деревянной лестницей, ведущей в бывшую спальню Макса. Она думала о том, как они вместе просыпались в этой комнате, как он, стоя у лестницы, звал ее завтракать.
— Кэрис?
Голос доносился от входной двери — кто-то начал молотить в дверь, а затем с трудом открыл ее; она не закрыла замок, когда пришла.
— Привет.
— Вы вызывали помощь?
— Да. Спасибо.
Медработник помог ей пересечь опасные трамвайные пути сразу за дверью и забраться в ожидающий их гибрид. Положив голову на подголовник, Кэрис смотрела на дом
