– Молодцы! Высылаю за вами «Додж», спускайтесь в лощину.
– Есть!
Едва Дутко рацию выключил, Игорь команду отдал:
– Разведчики, за мной! Дутко, к тебе команда тоже относится, немцев и ящик с собой берем.
Вниз, под уклон, куда приятнее шагать, только ноги успевай переставлять. Спустились в лощину, прошли километра четыре на восток, а там и машина подъехала – «Додж». Кузов брезентом крыт, вездеход. Кузов небольшой, но уместились все. Мотор завывал, но машина упорно карабкалась то вверх, то петляла по грунтовке. Местные жители по таким дорогам на лошадях с подводами валежник собирали.
Через час почти добрались до майора Гукова. Весь разведотдел не перебазировался, только несколько человек. Игорь доложил об обстоятельствах пленения.
– Ящик вскрывали?
– Никак нет.
– Правильно.
Ящик унесли в фотолабораторию, приспособленную темную комнату. Пока там с предосторожностями крышку открывали, майор пленных допрашивал. Насчет предосторожности не перестраховывались. Зачастую ящики с документами минировались от несанкционированного вскрытия, а иногда документы были не в бумажном виде, а непроявленной фотопленкой. Открой крышку – и все пленки засветятся, только выкинуть и останется.
Игорь с разведчиками сначала на кухню, потом себя в порядок приводить – умыться, побриться, боеприпасы пополнить.
Старшина на складе боепитания посмеялся:
– Катков, война кончилась, зачем тебе патроны?
Игорь, неожиданно для себя, озлился.
– Для кого-то война кончилась, ты вот на складе морду отъел, а мы только что из рейда. Эсэсманов взяли с документами.
Старшина стушевался. И правда, из группы Каткова один ранен был, разведчики устали, а он с шуточками. Разведчики спать завалились в пустом сарае. Странно было – не летают самолеты, не громыхают пушки, не слышна стрельба. Нет всех тех звуков, которые сопровождали бойцов несколько лет, к которым привыкли, и это чувство тишины было дискомфортным.
Вечером Игоря вызвали к майору. Игорь полагал, по захваченным документам разговор будет, и ошибся. Гуков потер ладонями лицо.
– Ты по-американски понимаешь? – спросил он.
– Так американцы на английском говорят, – оторопел от такого вопроса Игорь. – Только акцент другой.
– Да?
– Несколько слов знаю, но говорить не получится.
– Жалко.
Майор задумался, потом спросил:
– Ты как сам? А группа?
– Если отоспаться часиков двенадцать да горяченького поесть, так вполне.
– Нет у нас, Катков, двенадцати часов, а задание есть. Мы ближе всего к союзникам. Скажу прямо – надо вытащить из американского сектора нашего человека, а с ним документы.
– Документов много? Я имею в виду – ящик, пакет?
– Не знаю.
Для Игоря слова майора «не знаю» были удивительными. Сколько он под началом Гукова служил, таких слов не слышал.
– Задание оттуда, – майор пальцем вверх ткнул.
То ли от армейского командования, то ли выше – фронтового.
– Шифрограмма пришла, а затем посыльный пакет привез. Голову ломаю, как выполнить. А из боеспособных только твое отделение под рукой. Большая часть там, под Берлином, осталась.
Обычно майор четко ставил цель, задачи, а иногда способы и пути исполнения. А сейчас чувствовалось – сам в растерянности. Английским бойцы не владеют, в советской форме в чужую зону оккупации не пошлешь, оружие применять нельзя, международный скандал приключится, а спросят с него, с Гукова. И главное – ни он, ни Катков, ни кто- либо другой не знает сложившихся условий. Это все равно, как если разведчиков в неведомое посылать. Дать советские документы нельзя, с немецкими, если патруль остановит, могут в лагерь определить. А вовсе без документов, так и расстрелять на месте могут. По неполным и непроверенным данным Гукова, американцы на оккупированной территории не церемонились.
– Наш человек один? – спросил Игорь.
– Один, фамилия его Шварцлозе, держит пивную лавку в Кемнице. Пароль для опознания – можно кружку баварского темного? Отзыв – давно не получали. И обязательно расплатиться вот этой денежкой, на ней условный знак есть.
Майор положил перед Игорем на стол десять марок. Игорь купюру повертел в руках, но особого знака не увидел, это хорошо.
